Самшит молчала, и Вашри продолжила:
– Холодное и тяжёлое. Уже тогда можно было понять, что он не тот. Но мы смолчали, ведь этот человек был самым близким к желанному всеми нами результату. Мы смолчали и убедили себя, за что поплатились. Не смеем больше задерживать тебя.
Вместе с Доргонмауром Самшит утвердилась на троне и была плавно поднята на плечи дюжины евнухов. Перед носилками и позади них выстроилось двойными колоннами по двадцать Огненных Змеек, а в самой голове процессии встали младшие жрицы: жаровницы и кадильщицы.
Врата Анх-Амаратха открылись, почти сразу над городом разнеслись голоса больших медных горнов. Процессия выдвинулась вниз по длинной извилистой дороге, с которой на Ур-Лагаш открывался вид поистине чудесный. Древние улицы, сложенные из жёлтого и белого камня, оштукатуренные заборы, украшенные традиционной росписью, высокие башни пожарных дозоров, дворцы знати, окружённые садами; рынки, трущобы, порт. За линией крепостных стен золотились бескрайние нивы, расчерченные линиями ирригационных каналов.
Дорога змеёй спускалась к подножью Оранжевых скал, где стоял Нижний храм. Площадь перед ним уже была запружена народом, который пришёл в волнение, ибо новорождённое утреннее солнце заставляло процессию сверкать на высокой дороге. Люди и нелюди множества форм загомонили в предвестии чего-то важного.
Процессия втекла в западные врата храма, где ждали тамошние жрицы. Они с поклонами провели Самшит на верхние ярусы, прямо на обширную ложу и стоило сиятельной госпоже появиться там, как громкие радостные возгласы вознеслись к небесам. Снизу смотрели люди множества оттенков, а ещё висса, кааши, фоморы11, гномы, змеехвостые шиашш, многие иные. Они приветствовали Верховную мать, пока она не воздела длань, призвав тишину.
Против Нижнего храма, на другой стороне площади стоял дворец сатрапа. Сам правитель с семьёй расположился на дворцовом балконе и внимательно следил за Самшит через подзорную трубу.
Девушка глубоко вдохнула и задержала воздух в груди, пытаясь упорядочить перемешавшиеся вдруг слова. В изгнании она прочла тысячи проповедей перед теми, кому был чужд свет истинной веры, но сегодня, представ пред теми, кто всей душой веровал в Элрога, Самшит вдруг смешалась. Мысли сумбурные и невнятные закопошились в голове, ожили сомнения в том, достойна ли она, хватит ли её сил, откуда ей знать, чего желает Пылающий? Вера, прежде несокрушимая, внезапно подверглась сомнению в самый неподходящий миг.
Доргонмаур, холодный и тяжёлый, задрожал в руке. Совсем как живой он трепетал и… пел? Тонкая, божественно красивая нота проникла в саму суть Самшит, изгоняя слабость духа. С какой-то чужой силой, она воздела копьё, указав туда, где на небе растянулся длинный розовый шрам.
– Девятнадцать лет! – её голос заметался по площади эхом. – Девятнадцать лет висит над нами проклятье, предвещающее конец мира, который мы