– Какое?
– Красное? Хорошее, – Сол начинал немного нервничать, сам не зная отчего.
– У нас нет плохого вина, господин Кеин. Сухое или полусладкое?
– Полусладкое.
– Одну бутылку, правильно?
– Две, – почему-то сказал Сол, и впервые заметил мелькнувшее на секунду в глазах Луизы уже привычное и понятное ему злорадство.
– Свечи?
– Что, простите?
– Свечи нужны? Ужин будет романтическим?
– Нет, исключительно дружеским.
Сол с ужасом чувствовал, что официальный тон и прямая осанка Луизы обезоруживают его едва ли не сильнее, чем ее привычное мельтешение. Чувствовал, что эта женщина неизменно оказывает на него какое-то странное давление, и что в любой момент она может прибавить. Он не боялся ее, и понимал, что, в крайнем случае, может и отчитать ее, да и просто послать к черту. Другое дело, что он также понимал, что сделать ему это будет сложнее, чем, например, самой Луизе сделать то же самое в его отношении.
– Может, тогда одну бутылку вина? – спросила Луиза.
Внутри Сола все заклокотало от бешенства. Он понял, что если сейчас не ответит подобающим образом, то просто опозориться.
– С каких пор моя алкогольная норма перешла в вашу компетенцию, Луиза? – жестко спросил он.
– Господин Кеин, я не хотела…
– Если бы вы не хотели, вы не сказали бы подобную глупость. Вам не кажется, что вы довольно часто забываетесь и позволяете себе слишком вольные умозаключения?
– Прошу прощения, господин Кеин, я прислушаюсь к вашему замечанию, – ответила Луиза и опустила взгляд.
Сол, впрочем, не почувствовал особого удовлетворения от ее покладистости. У него было парадоксальное ощущение, словно он нагрубил человеку, который наименее заслуживал его грубости. Возможно, виной тому была свежая информация, полученная от Маттео, возможно, опять же, некое давление, которое Сол ощущал от этой женщины. Давление, чем-то напоминающее ему материнский авторитет.
– Я буду признателен вам. Надеюсь, что не оскорбил вас своими словами.
– Нисколько, господин Кеин, – прощебетала Луиза, возвращая свою голову на привычное место – глубже в плечи. – Возможно, я действительно немного забылась, стараясь в течение этих дней выразить вам свое глубочайшее почтение, как видному деятелю искусства. Ради бога, простите мне подобное выражение.
«Вот тварь» – процедил Сол, прекрасно понимая, что ее фирменное «ради бога, простите мне подобное выражение», применяемое вроде бы не всегда в тему, а потому не зависящее от контекста даже для нее самой, сейчас было сказано с холодным расчетом. «Как видному деятелю искусства. Ради бога, простите мне подобное выражение». Сол недоумевал, что плохого он мог сделать этой особе, отчего попал в такую опалу.
– Вот и славно, – с усмешкой, которая далась ему совсем нелегко, ответил Сол. Сначала он хотел сказать: «Прощаю вам подобное выражение», но вовремя сообразил,