нес вам сердце на блюде.
На каменном блюде сердце вам нес!..
Вот его вы схватили, сожрали,
Ибо так, как сейчас умираю, доныне вы не умирали…
Я не знаю, за что!.. А, я понял…
должно быть, за женщину эту, чьи волосы рыжи…
Я над костром ей ночами пел песни,
мы наклонялись все ближе —
И на горящих угольях она босиком,
белозубо смеясь, танцевала,
И на спину ложилась, и смуглое медное тело
мне болотным цветком раскрывала…
Мои руки летели вдоль рук ее,
ноги с ногами слипались —
Наши улыбки копьями друг в друга вонзались,
И целовала горб мой она,
и шептала над ним заклинанья…
Где она!.. Крикните ей!..
Позовите на созерцанье закланья…
«Северное Сиянье мое…»
Северное Сиянье мое.
Рыжая Анеле.
В живот входит копье.
Об этом мы не спели.
Обуглены ребра мои.
Сжечь – меня?! – хотели?..
Я горю в костре любви.
Об этом мы не спели.
Факел мне – в пуп и в пах…
Гроздьями слезы висели
На ресницах, щеках, губах…
Об этом мы не спели.
Каменным топором – в грудь!..
Лицо изрезано… еле —
Хрипеньем:
СМЕРТЬ – ЭТО ЗИМНИЙ ПУТЬ…
Об этом мы не спели.
Бедра, голени и ступни
Исходят красной капелью.
Меня ослепили – я вижу огни!..
Меня оскопили – прижмись… прильни…
Я весь в крови. Мы с тобой одни.
Об этом мы – не спели.
Гляди – мои ноги размозжены…
Гляди – рот забит метелью,
Но я кричу в свете мертвой Луны:
НЕ БЫЛО КРАШЕ В МИРЕ ЖЕНЫ!
И тяжек горб. И глазницы темны.
И страшен звон неземной тишины.
И Тьма наступает.
Шаги слышны.
Об этом мы… не спели…
«– Ты убил певца…»
– Ты убил певца.
Ты, проклятый Хэш.
Плюнь мимо лица.
Сердце его съешь.
– Ты, Лисица, – прочь!..
Все нутро болит.
Жжет морозом ночь.
Жертвенник горит.
– Я храню огонь.
Я дышу в костер.
Ты! попробуй, тронь.
Мой топор остер.
– Я хочу тобой
Сам владеть! Один!..
– Мне над головой
Небо – Господин.
– Ты брюхата… я
Пощажу мальца!..
– Я ему – семья.
Нет ему – отца.
Успокойся. Ты
Не отец ему.
Знаю я черты,
Что ушли во Тьму.
– Не Горбун?!
– Попал
Пальцем в небо, Хэш.
Он – во Тьме пропал
Двух миров промеж.
– Не Охотник?!
– Нет.
Он – Костер Небес.
Он – Огромный Свет,
Жгущий