– Отвела душу? Какая же вы красивая пара с Леонидом!
«Да-да, с Леонидом!» – съязвил Птолемей про себя, а Гефестион вслух процитировал Гомера: «… с наслажденьем легкость сверкающих ног замечал Одиссей и дивился» и погладил Таис по коленке, за что схлопотал шлепок по руке.
– Ионийские танцы легче смотреть, чем исполнять. Я даже утомилась.
– Вот-вот, и я о том, – подхватил Александр.
– Скажи еще, ты пришел отправить меня спать…
Александр улыбнулся в ответ.
– Ой, ну еще немножко, – Таис капризно надула губы, как маленькие дети, которые ни за что не хотят в кроватку.
– Ступай отдыхать, Птолемей тебя проводит, – ответил Александр с очаровательной, но не терпящей возражений улыбкой.
Всю дорогу до палатки Таис ругалась с Птолемеем, насколько со сдержанным, осторожным Птолемеем вообще можно было ругаться. Таис с удивлением вспоминала те времена, когда прямота Птолемея умиляла ее. Сейчас же ничего не осталось от открытого некогда, простодушного парня. Разве может человек так измениться? Да и был ли он действительно когда-то простодушным?
– Ты провоцируешь мужчин и когда-то дождешься неприятностей. Зачем ты кокетничаешь, завлекаешь?
– Я завлекаю?! – Таис вытаращила глаза и прижала руки к груди. – Ты меня знаешь не первый день, и все остальные тоже. У меня и мыслей никогда не было кого-то завлекать.
– Я верю, что ты это делаешь не нарочно. Но это… так выглядит, мужчины это так воспринимают.
– Птолемей, я танцую, потому, что мне так хочется. Я – так – живу! Если мне хорошо – я танцую, если мне плохо – я пою. А то, что у мужчин одно на уме – то это их забота, а не моя.
– Таис, я только беспокоюсь за тебя… о тебе, – он от волнения оговорился, – потому, что я знаю мужчин…
– Да, я их действительно не знаю, несмотря на то, что всю жизнь имею с ними дело, – согласилась, перебив его, Таис.
– Я хочу тебя защитить, а не в чем -то ограничивать.
– Ах, я сама в состоянии постоять за себя.
– Я хочу на тебе жениться! – неожиданно выпалил Птолемей.
Таис от удивления открыла рот, а потом все же рассмеялась.
– Ты с ума сошел! – в перерывах между смехом она с сожалением смотрела на него. – Ты ведь уже женат!
– Я разведусь…
– Ну зачем же разводиться с дочерью Антипатра, это неумно. Да и я не собираюсь замуж. Тебе что же, хочется лишить меня всякой жизни, запереть в гинекее (женская половина дома) и засадить за прялку?
Птолемей уже пожалел о своем порыве. Сегодня ему хватило поводов, чтобы возненавидеть себя. И все же он задал свой последний и самый глупый вопрос:
– Да ты любила ли меня когда-нибудь? («Идиот! Что ты делаешь? Она же не умеет лгать!»)
Таис поняла его состояние. Она вспомнила его двадцатидвухлетнего, сидящего в ожидании на траве возле ее калитки, в Афинах, восемь лет назад.