В маракандских краях македонцев ждала невероятная неудача: люди Карана попали в засаду на берегу Политимена (Зеравшан) и были полностью вырезаны саками. Погибло более двух с половиной тысяч солдат, во главе с такими опытными полководцами-ветеранами как Менедем и Андромах! Страшное поражение не укладывалось в голове, Александр не мог себе представить, чтобы эта катастрофа случилась без невольной вины самих македонцев. Струсили солдаты, сплоховали командиры? С кого спрашивать? Конечно, только с себя…
Таис в то время находилась в Александрии-Эсхате, которую построили в рекордный срок – за 20 дней. Александр населил ее отслужившими свое ветеранами, местными жителями и выкупленными на волю рабами. Вокруг города, лежащего на берегу реки, простиралась плодородная равнина, поросшая платанами, тополями и дикой шелковицей. В дымчатой дали поднимались безмятежные, покрытые снегом горы – Александр умел выбирать не только подходящие, но и красивые места для своих городов.
Но ему самому было не до любования окрестными красотами. Едва оправившись от болезни, он повел армию на Мараканду, которую Спитамен осадил во второй раз. Всего за три дня македонцам удалось одолеть расстояние в 250 километров, но Спитамен успел бежать из города. Пройдя огнем и мечем долину злополучного Политимена, царь прогнал Спитамена в пустыню, а сам в конце года направился в бактрийские Зариаспы. Наступила недолгая передышка, однако до полной победы было еще далеко.
Так трудно и напряженно прошел их первый злополучный год в Средней Азии.
Таис прожила его, как и все, нервно и тяжело. Страшные вести о потерях, стычках, восстаниях сменяли друг друга. Настали такие времена, когда благом казалось отсутствие всяких новостей и изменений. Афинянка день и ночь молилась об Александре – жив ли ее любимый, цел, невредим? Хотя виделись они урывками, от Таис не укрылось его усталость и раздражение.
Крайняя усталость и настоящее раздражение.
Жизнь заставляла его менять тот стиль, который он считал правильным и достойным мужчины. Ему претили вероломные нападения из-за угла, тошнило от того, что приходится быть более жестоким и коварным, чем враг. Не получалось придерживаться по отношению к противнику той же системы добра и зла, которую он относил к себе: ненависть затмевала разум. На какие зверства способны люди! Как самому не превратиться в чудовище?
Но клин вышибается клином, так было и будет, и Александру не поменять небо и землю местами. А неплохо было бы… Сейчас же надо быть первым, ибо если не ты, то – тебя… Но как же изматывали эти подлые азиаты, этот неуловимый Спитамен. А большие потери, ведь они на его,