Таис приняла на себя роль хозяйки, привычную для нее в частых застольях у Динона. Смущение, неловкость быстро пропали, и все пошло своим ходом. Болезненные вопросы недавней войны умело обходились, говорили на общие темы, шутили.
– Дайте мне рыбы, мучители, дайте мне поесть, – Таис подражала интонациям трагических актеров. – Надо мне было идти на содержание к Гипериду, пока предлагал. Так нет – отдалась искусству, а не богатству.
У Таис не было нужды идти на содержание к богачу. От родителей осталась усадьба, которую Динон – ее опекун – сдал в аренду. Кому не хватает малых денег, тому никаких не хватит, гласила народная мудрость. Таис же вполне хватало ее доходов на безбедную жизнь. Ее, как гетеру, часто нанимали для участия в пирах, где она танцевала, пела и вела умные беседы, то есть занималась тем, что ей нравилось, да еще получала за это деньги.6
Кроме того, она работала натурщицей у Динона и получала долю с проданных статуй. Таис имела счастье ложиться в постель не с тем, кто больше платил, а с тем, кто нравился. Редчайшее везение для такого зависимого существа, как женщина.
– Зато Миринда купается в роскоши, – подыграл ей Менандр-поэт.
– Не говори, прогадала я… От этого стояния скоро совсем окаменею, кормить не надо будет. Этого вы и добиваетесь!.. – и безо всякого перехода. – Так же красив ваш город, Птолемей, как Афины?
– Нет. Пелла гораздо меньше, однообразнее, лежит не на холмах, а на большой равнине, среди садов. Зато Македония очень красивая, зеленая, многоводная. Не зря боги выбрали для своего жительства Олимп,7 – гордо заметил Птолемей и прибавил: – Афины – прекрасный город, наверное, замечательно жить в окружении такой красоты.
– Да, ты прав. А что еще у вас красивее, чем здесь? Наверное, девушки?
– Есть и красивые, но тебе не чета!
Таис поперхнулась, откашлялась. Но потом все же не смогла удержать смеха.
– Как ты это мило сказал… Как по-разному можно выразить одну и ту же мысль, – Таис обернулась к Менандру, который накануне подарил ей стихотворное описание ее красоты на трех листах.
– Ты разве не рада быть красивее всех? – простодушно поинтересовался Птолемей.
– Да с чего ты взял, что я красивее всех?
– Я ведь не слепой!
– Но ты же не видел всех,