– Скорее человеческая тупость и жестокость. А еще говорят, что ко всему привыкаешь, даже к людям. Ну да ладно, что случилось, то уже случилось. Расскажи мне, как ты жила в Афинах? – он уходил от больной темы.
– В последнее время… бездарно, – призналась она. – Я чувствовала, что мне надо… выпрыгнуть из своей жизни, решительно изменить ее. Часто казалось, что настоящая жизнь проходит стороной, хотелось чего-то большего, – она попыталась жестом объяснить, чего же.
– В полную меру, насыщенно и интересно.
– Да. Чтобы ничего не упустить из того, что может выпасть человеку в этом мире…
Александр покосился на нее с любопытством и благодарностью – она говорила его словами.
– Знаешь, – Таис решительно обернулась к нему, – мне очень жаль… с твоим отцом. Какое горе для тебя! Он был несомненно замечательным человеком, – она сказала это очень искренне, и Александра тронули ее слова.
– Да, он был лучшим. Самое глупое, что я чувствовал приближение катастрофы, а он – нет! А ведь он всегда казался мне таким умным, прозорливым. А я-то дурак! В последнее время у нас были натянутые отношения. Теперь его нет, и мы больше не можем окончательно… по-ми-рить-ся…
– Я думаю, что он любил тебя и гордился тобою.
– Да меня-то все любят, – без тени хвастовства, а даже с сожалением сказал Александр. – Но я никогда не позволю, чтобы моя жизнь закончилась ударом ножа в спину.
Таис мысленно согласилась, что это действительно ужасно: человек много раз смотрел смерти в лицо, прожил смелую, славную, выдающуюся жизнь и так нелепо ее закончил! – от руки помутившегося в разуме.
– Прости своему отцу его последние заблуждения. Он был действительно умный, мужественный, достойный твоей любви человек. Но и самые прекрасные люди иногда делают досадные, даже глупые ошибки.
– Почему я говорю об этом с тобой?
– Потому что тебя это мучает, – просто ответила Таис. – Тебе стыдно, что ты разочаровался в отце, и думаешь, что это каким-то образом привело к роковому концу. – Женская интуиция подсказывала Таис, что Александр, как истинно благородный человек, винит в несчастье себя. – А то, что его последние поступки кажутся тебе недостойными того образа, который ты носил в себе – ты ведь тоже не стоял на месте. Ты вырос, может быть, перерос отца и свою роль, а он не смог так быстро заметить это.
– Откуда ты все это знаешь? – Александр внимательно смотрел на нее.
– Я так чувствую, предполагаю. Извини, я забылась, это не мое дело, – в порыве раскаяния она коснулась его руки, зная, что прикосновение разрушает дистанцию между людьми. – Просто на какие-то очень личные темы иногда проще поговорить с малознакомым человеком…
– У меня нет чувства, что ты – малознакомый человек, как раз наоборот! Да и ты понимаешь меня достаточно, если судить по твоим оценкам. Спасибо длинному языку Птолемея.
– Я могу хранить чужие