Эти руины были домом моего народа, это место все жители Мираклиона называли Сонокан, когда-то он был столицей всего Мираклиона, правда, это было до большого извержения пепельной горы. Говорили, что весь город был потерян в один день, что земля содрогнулась с такой силой, что пепельная гора открылась и извергаемый ей расплавленный камень, поглотил город целиком. Довольно отвратительный образ, если вы спросите меня. Трудно было представить себе, что целый город будет поглощен целиком, но, прожив всю свою жизнь, все девятнадцать лет, среди руин бывшей столицы, отрицать это было невозможно. Некогда гордый город Сонокан теперь превратился в Затерянный город.
Я дал волю своему воображению, стараясь не думать о том, что ждет меня снаружи. К сожалению, каждый раз, когда я пытался думать о более счастливых моментах моей жизни и приятных мыслях, таких как исследование более глубоких туннелей под городом или купание в одном из подземных водопадов, мои мысли прерывал очередной удар хлыста. Это было чувство унижения, а не боязнь боли, которую я испытывал всё сильней и сильней с каждым ударом.
Это не было похоже на то, что меня отвели в отдельное приватное помещение. Столб для битья был похож на колодки. Он был сделан так, чтобы его мог увидеть любой желающий, поэтому, конечно же, он был установлен перед залом правосудия.
На публичные наказания всегда была хорошая явка. Похоже, что Соноканцам, больше нечем было заняться, кроме как развлекаться страданиями других. Лично я для себя не находил это приятным занятием. В этом смысле я пошел в маму. Она никогда не присутствовала на публичных наказаниях. Она находила это испытание отвратительным, и я тоже, особенно учитывая, что я был тем, кто чаще всего получал наказание.
Мы вышли на улицу. Снаружи зала правосудия было почти так же темно, как и внутри. Как и было предсказано, вокруг семиметровой каменной колонны у подножия лестницы уже собралась огромная толпа. Похоже, они уже знали, каков будет вердикт еще до того, как состоялось заседание Совета.
В сплоченном обществе быть другим не всегда хорошо. Люди хвалят вас, когда вы искусны, но затем они хотят привязать вас к столбу и публично выпороть, когда вы слишком искусны.
Я начал спускаться по ступенькам, волоча ноги так медленно, как только позволяли стражники. Я не успел далеко уйти, когда Совет и мой отец вышли из здания. Совет, казалось, ждал, когда я спущусь вниз, прежде чем они спустили свою грандиозную делегацию вниз по лестнице. Мой отец был уже на полпути вниз, когда моя нога достигла последней ступеньки. Толпа расступилась, оставив достаточно места для меня и моего вооруженного эскорта.
Стражники замедлили шаг. Часть ритуала заключалась в том, чтобы заставить преступника, или в моем случае жертву, выдержать испытывающие взгляды своего клана,