Тяжелее всего Любаве становилось на закате. Однажды накатившее отчаяние оказалось столь сильно, что она, помышляя о смерти, отправилась к реке. Долго стояла в холодной воде и смотрела на рябившую гладь. И ничего-то у нее не вышло. Так и вернулась она на берег целая и невредимая, но промокшая и озябшая. А уже в доме она легла на жесткую лавку и зарыдала. Нестерпимо жаль ей сделалось саму себя. Слезы душили ее горло. В приступе она вдруг вскочила на ноги и стала биться о стену, рвать на себе волосы, заламывая локти.
На ее крик проснулась девочка. Любаве все время она виделась как сестра Лютвича, хотя та все же являлась племянницей. Девочка была одичалым ребенком, рано утратившим ласку родителей. Она обняла измученную Любаву и тоже заплакала. Любава заливалась слезами и уже ненавидела девчонку, но также и любила ее. Единственный союзник – и тот дитя!
Но вот послышалось кряхтение старухи. Задевая в темноте все, что попадалось на пути, она шла на плач. Грозно прикрикнув, карга прекратила разом все страданья, отправив обеих спать.
Глава 7. Тайный отпрыск
Май выдался жарким. Казалось, лето будет душным и знойным. Но ожидания не оправдались, как случается нередко. Вторая декада июня тянулась к завершению, а вместе с ней пошло на убыль и тепло. Даже для благодатного побережья Босфора было непривычно зябко – холодные ветра ревели в воздухе, словно голодные злые духи. На волнах крошечной бухты, будто спящие в люльке младенцы, покачивались боевые ладьи русов. Небольшие по сравнению с высокими греческими триерами, эти кораблики, однако, были вместительны и проворны. К долбленному из дерева корпусу прикреплялись доски, таким образом, борта увеличивались вместе с грузоподъемностью суден. На них могло уместиться не менее трех дюжин человек, а также снаряжение и добыча. И вот теперь гавань пестрила множеством разноцветных парусов.
– Мы пришли к чужим берегам не за поживой! – голос Гостомысла гремел на взгорье, словно тяжелый колокол. У подножия холма собралось войско, внимающее своим предводителям, коих было несколько. Последним держал слово хозяин Новгорода и глава похода. – И хотя все знают, что в Царьграде несметно сокровищ и злата…Но мы захватим их не из алчности. А дабы наказать предателя, сперва назвавшего себя нашим другом, а потом вонзившего кинжал в нашу спину! Справедливость должна восторжествовать! – Гостомысл поднял ладони вверх. Одобрительный гул голосов