И она попыталась взглянуть на себя без зеркала, но осоловевший взгляд застыл в пустоте.
…А Андрей все больше и больше свирепел:
– Это не мой город! Это не Москва! Она изменилась!
И он остановился, пораженный воспоминанием о человеке в баре: то, как босс какой-то, молчал, то вдруг глазки стали бегать, как крысы!
– Где мой брат, где мой брат?.. Где реальность?.. Я ищу тебя, Стасик, я ищу тебя! – дико и хрипло закричал Андрей. – Я ищу тебя!
И оказался прямо перед стариканом в хорошем пиджаке. Лицом к лицу.
– Ты не Стасик случайно? – спросил сразу. – Ты не Стасик??
– А кто такой Стасик? – осторожно поинтересовался старик.
– Считался моим братом, учил меня уму-разуму, а сейчас – не знаю кто… Пропал… По зеркалам только шмыгает, может быть.
– Ну-ну, – миролюбиво ответил старик. – А меня, между прочим, тоже Станиславом зовут. Станислав Семеныч, могу представиться.
Андрей ошалело посторонился.
– Батюшки, вот оно что! Имя и отчество совпали, может, и остальное тоже совпадает.
Старикан поежился.
– Боишься? А хочешь, я с тебя сейчас штаны сниму? А там видно будет!
Старикан от изумления раскрыл было рот, в который Андрею захотелось плюнуть, но в то же мгновение он заметил, что выражение лица старикана кардинально изменилось: оно стало хищническим, почти вампирическим, словно все лицо превратилось в оскал.
Андрей стал трясти его за пиджак.
– Ты что? Ты кто? Пенсионер или вампир? Или, может, ты мой отец?
Но вместо ответа на такие вопросы Андрей увидел широкую, слезящуюся улыбку, расколовшую лицо старика, и лягушачий, просящий взгляд.
– Только не бей, не бей, ладно? – пробормотал старик. – Лучше пиджак возьми, и все тут.
Взгляд его стал настолько умоляющим, даже глубинно-женским, жалостливым к себе, что Андрей мгновенно стал внутренне относиться к нему как к женщине.
– Может, вас проводить, Стасик? И уложить в теплую постельку? Да? – змеино-сочувственно высказался он.
– Креста на вас нету, – вдруг прозвучал вблизи голос простой бабки. – Что пристали к старику? Помереть спокойно не дают людям!
Андрей сразу же остыл, словно его окатили холодно-нездешней водой. Но потом опомнился.
– Не на мне креста нету, а на мире этом – на всем этом мире, вот так! – крикнул он вслед бабке.
Старикана и след простыл, даже от его женственности пятна не осталось.
«Надо бы обрызгать это место духами, – подумал Андрей, – да духов нет».
На небе все темнело и темнело, неумолимо и безразлично. Андрей присел на скамейку. И вспомнились ему глаза брата: большие и невинно-жуткие.
«Как это Алла его не зарезала, такого, а ведь они любили друг друга, особенно он. Все говорил мне: «Лучше я умру, чем Алла».
Андрей вздрогнул: «Так и оказалось, впрочем… Хотя что я? Он же не умер. Он бы тогда так в записке и написал: мол, жизнь опротивела, хочу на тот свет…