Алла расцвела:
– Поймай ее. Я ее поцелую.
– Я тебя лучше поцелую, чтоб у тебя мыслей жутких больше не было…
– А все-таки: где Стасик? – вдруг выпалила Алла. – Слышит ли нас, как ты чувствуешь, интуитка моя?
– Алла, – вздохнула Ксюша. – После всего, что было, после записки, зеркал и рож, – считай его отрезанным ломтем. Забудь его, тебе же лучше. В нашей среде другого найдешь, не хуже…
– Но разрешить же этот кошмар надо! – с упором проговорила Алла. – Здесь надежда, конечно, только на Леночку и ее окружение. Нил Палыч, в сущности, что-то не то. Пусть и необычайный. Не теоретик полностью, не практик – а так, курица метафизическая. Ленок – другое дело. Около нее – огромная, черная, бездонная яма, а она только свистнет, как из черной ямы такие персонажи выскакивают… Ее окружение, так сказать. Куда там Нил Палычу: в этой яме ему только подметальщиком быть…
Ксюша с удовольствием откусила пирожок и свернулась калачиком на диване. Кошка прыгнула к ней – чтоб быть поближе к теплу. Ксюша спросила между тем:
– Когда ж Ленок-то вернется из своего Питера?
– Да сегодня уже должна.
И в это время раздались три загадочных звонка в квартиру.
– Да это Степа идет. Его звонки, – вскочила с дивана Ксюша.
И вошел дикий Степан, Милый, как известно, по фамилии.
– Ты весь в траве, Степанушка, – ласково встретила его Ксеня. – Поди, катался кубарем на полянке, да?
Алла тоже восторгалась Степушкой: «Свой, бесконечно свой, и Ленок его жалует».
Степан входил в эту небедную квартирку, как в некую пещеру, где можно веселиться, не боясь высших сил.
– Куда, куда ты?! – заверещала Ксюша и стала щеткой стряхивать с него пыль. – Подожди чуток, не лезь сразу в кухню.
– Я, Ксения, теплый уже, минут десять назад вернулся на землю, – улыбнулся Степан. – С меня теперь спрос. Тутошний я опять пока.
Алла расхохоталась:
– Мы все такие, увертливые, Степан: то здесь, то там. Одно слово: Россия… Садись пить чай. Ты ведь водку – ни-ни?
Расселись.
И снова вдруг вошла мрачноватая серьезность. Сестры поведали Милому о случившемся. Теперь уж Степан расхохотался:
– А я только этого от него и ожидал! Не горюйте. Стасик нигде не пропадет. Помяните мое слово: нагрянет, появится. В неожиданном месте.
И Степан вдруг с непонятной тупостью взглянул на потолок. На потолке ничего особого не было. На это и обратил внимание Степан.
– Он жить перестал, – хмуро сказала Алла. – Являться он, может быть, и будет, но жить он перестал.
Степан добродушно развел руками:
– Умный человек, значит.
Алла вспыхнула:
– Я скоро перестану верить, что он был. Был он или не был? Меня уже скорее пугает вся эта его фантасмагория, ее подтекст. Предал меня, ну и черт с ним!
– Это не предательство