Саша пробежал ловкими длинными пальцами по струнам, проверяя их созвучие. Небрежный аккорд растаял в ночи, и Саша запел…
Аня замерла, уставившись в огонь. Он пел для неё, но как ей этого не хотелось.
О, Боже, как не хотелось…
Было время, я ходил дорогами, ведущими в пропасти.
Было время, я прятался в норах, хоронясь от напастей.
И я рвал на себе волосы и разбрасывался хлебом,
И я выживал и ждал, и я вроде был да не был…
Но вот настало время, когда я что-то понял…
Саня, Саня… Когда же это прекратится…
Люди тихо и прочувствовано подхватили припев:
Вышей мне рубаху, мама, я нашел свою Дорогу,
И по семицветной радуге я дойду до самого Бога.
Меня ждет мой Бог в резном лесном тереме,
В том тереме Любимая, в том тереме нет времени.
Аня почувствовала, как к глазам подступают слёзы.
Сашка пел для нее. Он писал это, думая о ней.
А она думала о другом мужчине. Который, не то, что песни сочиняет, а вообще поэтов в грош не ставит. У которого глаза, словно холодная осенняя вода.
Странно, но у неё было ощущение, что ему бы тоже понравилась эта песня…
И я сбросил тогда свои шкуры и с кровью содрал все маски,
Я отринул крысиные гонки и пустые фальшивые ласки,
Я услышал дыхание Бога и, прозрев, разглядел Дорогу,
И я заплакал от счастья, лишь поставив на нее босую ногу.
И тогда я понял, что такое Вечность…
Уже в холодной тёмной палатке, заворачиваясь в толстый спальник, Аня всё чувствовала, как её горло сжимается от горечи. Вот умный, красивый, тонкий поэт и певец Саша Пересветов, даже фамилия и то «анастасиевская» – с одной стороны. А вот, с другой – желчный, холодный, усталый бизнесмен, никогда, наверняка, и не слышавший о зелёных книжках, не то, что читавший…
Я разжёг в себе огонь, и он горит ярче самого солнца,
Я нашел в себе источник вдохновенья и испил его до самого донца,
Я обрел свой Род, и мой Род позвал меня в Вечность,
И я стал Творцом, моя Мечта обрела бесконечность.
И тогда я понял, что такое быть Богом…
Ну что за глупая судьба!
Сашу и так за глаза называли Аниным, и никто особенно не сомневался, что все закончится Совместным творением. Аня даже передернулась от этой мысли. Нет, Нинка с Иркой, конечно, так не думали. И Ирка особенно. Ой, как было бы здорово, если и Сашка тоже так на нее смотрел, как Ира на него. Боже! Чего ему от меня надо! Ну не мой это человек! Не нравится он мне! Тут подкралась непрошенная мысль, которой Аня всегда стыдилась. Но мысль от этого становилась только назойливей и в последнее время грозила принять размеры небольшого