– Вы еще здесь?
– Следователь сказал ждать, еще одно слушание возможно бу… – Костя чувствовал, что краснеет, а она это видит!
– Сегодня не будет. В понедельник. А идемте-ка со мной, подпишите явку на следующее слушание.
О понедельнике они с Исмаиловичем не договаривались. И у Кости планы – договоренность с родителями, но даже не заикнулся об этом. Он просто шел за ней. Она обернулась.
– Как язык выучили? – спрашивает.
– Учил пять лет, вот и выучил, – почему-то дрожащим голосом отвечает.
– Я вот тоже учу английский. Пытаюсь.
Они шли уже по коридору. Больше она ничего не говорила. Только в приемной напомнила помощнице про уведомление и скрылась за дверью своего кабинета. Костя поставил подпись и вышел в коридор. Он стоял под именной табличкой золотистого цвета с номером комнаты. У него снова звонил телефон. Не Ваня, следователь ждет его на улице.
– Переносится. На понедельник. Здесь, в то же время. За сегодня сколько мы должны?
Они отошли в сторонку. «Вознаграждение за выполненный перевод» – кажется, так сказала Наталья Константиновна, зачитывая ему его права и обязанности.
– Да… как считаете нужным, – махнул рукой Костя.
– Не, так не пойдет. Начали мы в девять. Сейчас у нас…
– А давайте за час и все.
– Точно?
– Да.
– Ну спасибо! Держи-ка. На связи тогда.
Следователь пожал Косте руку и ушел. Сколько именно времени он провел в суде, Автандилу знать не обязательно. Костя вернулся к машине. Впереди припарковался Land Rover, а сзади подпер Hyundai. Картина та еще. Нужно как-то выехать. Самое время набрать друга.
Костя вернулся домой. Родителям сообщил, что на понедельник их сюрприз отменяется. У него работа. Не в театре, а снова в суде, с самого утра. До понедельника еще целый выходной. На читку пьес, где обычно бывал по воскресеньям, Костя решил не идти. Не хотелось. Весь день просидел в своей комнате, пытался писать. Долго не мог уснуть. Все прокручивал минувший день и с нетерпением ждал следующего. Время тянулось мучительно медленно.
В понедельник с утра все повторилось и закончилось даже быстрее, чем в прошлый раз. Только теперь в здании было полно народу. Романцева никак Костю не выделила, ничего особенного, обратилась пару раз, как и ко всем остальным. Она зачитывала решение, на этот раз турку, а Костя смотрел на нее так, словно собирался писать портрет, старался запомнить ее жесты, интонацию, черты. Стоило ей войти в зал, как все ожило. В помещении стало светлее. Она была в черном, а ему казалось – в белом. Словно мать вернулась к своим нерадивым чадам. Сейчас она выслушает, затем рассудит справедливо и беспристрастно – жена Зевса и мать Прометея, дочь Неба и Земли, ликом подобна соцветию прекрасных цветов.
Сторона