Спустя двое суток дороги в трясущемся, уставшем от пьяных пассажиров поезде доехала до места назначения. Дальше поезд не шел, дальше была только тундра, но будь у нее хоть малейшая возможность не сходить на нужной станции, а уехать туда, в безмолвие севера, она бы так и сделала. Но вместо этого взяла чемодан и поплелась на автобус, который привез ее прямо к дому, в котором она была так счастлива несколько лет вплоть до этого страшного августа, который никак не хотел заканчиваться.
Кристина втайне от всех уже сто раз проиграла в голове сцену встречи с Ромой, в которой он хватает ее в охапку и хохочет: «Неужели поверила? Нет, ты что, серьезно во все это поверила?» Но прямо перед выездом был еще один звонок, на этот раз от близкой подруги, которая дрожавшим от волнения голосом рассказала, что Рома позвонил ей и попросил быть на всех встречах во избежание проблем. Какие проблемы могут быть между ними, Кристина так и не поняла, но это условие никак не вписывалось в придуманный сюжет, и от этого ей было особенно страшно. Поэтому, когда она зашла в квартиру и увидела там подругу, тут же бессильно опустилась на тумбочку у двери.
Подруга заплакала, запричитала:
– Как же так, у вас же дети!
Но Кристина за последние несколько дней выплакала столько слез, что, казалось, высохла. Лицо ее, всегда такое светлое и жизнерадостное, застыло картонной маской, на которой живыми были только глаза, да и те были наполнены такой болью, что потемнели и выглядели чужими.
– Говорят, у нее трое детей, и все от разных мужиков, – шептала подруга, словно боялась, что Роман стоит за дверью и все слушает. – И что старше его лет на десять, не меньше. И что приворожила, ее видели в начале лета ночью одну на дороге, точно приворот делала.
Кристина слушала молча, но каждое слово вбивалось засечкой в бешено колотящееся сердце.
– И когда он мне звонил, я его голос совсем не узнала, такой чужой, ну вот точно приворожила мужика! – подруга пыталась ее приобнять, отогреть, что ли, но чужие прикосновения вызывали лишь тупое, озлобленное раздражение.
Только успели пройтись по квартире и отметить, что вещей Ромы действительно нет, как входная дверь открылась.
Это был он. Но не такой, каким она его хорошо знала и помнила, а словно и правда другой человек. В глаза не смотрел, говорил в пол, слова звучали жестко и цепко, будто и не говорил вовсе, а хлестал ее плетями. Кристина беспомощно посмотрела на подругу, мол, может, ты нас оставишь,