– Я тоже, – уже не помню, к чему именно я собирался это сказать.
Мы молча смотрим в окно. Я сам до конца не понимаю, что делаю, когда наклоняю голову и осторожно касаюсь губами ее волос, вдыхаю запах самых лучших моментов своей жизни. Не могу подобрать слов, чтобы описать, что происходит со мной. И это фигово. Даже хуже, чем фигово. Ведь братья не должны хотеть трогать свою сестру, нюхать ее волосы, и им не должно это нравиться, если, конечно, они не психи и не извращенцы.
А потом я жмурюсь от яркого света, который заливает комнату.
– Что вы тут делаете?! – раздается у нас за спиной.
От стальной интонации в голосе мне становится не по себе.
– Пап? – Дилан поворачивает голову, первой реагируя на вопрос своего отца. Ее пальцы все еще обхватывают мою руку.
– Немедленно оденься! – велит ей Шон.
А у меня такое ощущение, что его слова предназначены мне. Не в том смысле, что мне надо одеться, а в том, что мне больше не следует смотреть на Дилан, когда она не одета. Теперь не следует. Я и сам это понимаю.
Дилан резко опускает взгляд на свои голые ноги, ее лицо вспыхивает. Да и мое тоже. Еще никогда не чувствовал себя так стремно.
Я осторожно освобождаю руку и под тяжелым взглядом Шона выхожу в коридор.
– Тайлер?! – меня тут же перехватывает Джекс, надевающий свитер. – Идем на улицу!
Я тоже одеваюсь и тороплюсь выбраться на морозный воздух, словно мне это жизненно необходимо. Полюбоваться сиянием выходят Майкл, близнецы, Шон-младший. Через несколько минут к нам присоединяется Дилан и Нина.
Вчера мы приехали в Гирдвуд, маленький курортный городок, где живет Нина – бабушка Дилан и остальных. Она настоящая индианка из атабасков. Шон-старший и Майкл очень на нее похожи, как и мои братья. Муж Нины был ирландцем, а предки Сары и Александры – немцами – первыми переселенцами.
Дом Нины находится у самого леса. К нему ведет дорога, окруженная высокими елями. Ближайшие соседи живут ярдах в двухстах, и, особенно лунной ночью, когда с одной стороны чернеет лес, а с другой – открывается вид на горы, появляется ощущение того, что этот дом единственный во Вселенной. Весной прямо за забором можно увидеть медвежьи следы, а дорогу часто переходят лоси. У моего приемного отца очень крутая мать, ведь она не боится жить тут совсем одна и говорит, что не променяет свою глухомань ни на какой город.
Я глубоко вздыхаю, в носу щекочет от морозного воздуха. Ноги под спортивными штанами обдает ледяным холодом, и я прячу руки в карманы. Все стоят лицом к заснеженным пикам, над которыми колышется изумрудное пламя. Только я смотрю