Навстречу солнечному ветру. Юлия Устинова

злобно цедит он.

      Его глаза превращаются в щелки, но взгляд ясный, хоть и далеко не дружелюбный. Впрочем, последнее, что меня заботит сейчас – это его физиономия.

      – Ты ударилась? Сильно? – я игнорирую нападки парня и снова обращаюсь к Дилан. Склоняюсь над ней, откидываю со лба ее волосы, осторожно обхватываю подбородок и осматриваю лицо.

      Девушка слабо качает головой.

      – Нет. Просто очень испугалась, – ее губы такие же бледные, как и кожа.

      Я ни секунды не колеблюсь, когда говорю ей:

      – Идем. Я отвезу тебя.

      – Никуда она с тобой не поедет! – рычит тот чокнутый мудак. – Дилан, скажи ему! – требует он.

      – Я не оставлю ее с тобой. – Стреляю в него взглядом и снова обращаюсь к Дилан: – Или ты едешь со мной, или я звоню твоим родителям и рассказываю, что ты связалась с потенциальным убийцей.

      Ее глаза расширяются.

      – Да ты знаешь, кто я?! – парень позади меня фыркает и начинает смеяться.

      – Не нужно родителям. Все в порядке, – уверяет меня Дилан.

      – В порядке?! – снова возмущаюсь, хмуря брови. – Этот псих только что мог угробить тебя! Садись в мою машину! – и мои слова не звучат, как предложение.

      – Ты слышал, что она сказала?! Никуда она с тобой не поедет! – заявляет парень. – Проваливай!

      Самоуверенный тон этого козла просто сносит мне башню. Я разворачиваюсь, хватаю его за куртку обеими руками и с силой толкаю на блестящий кузов бьюика, собираясь сделать в нем вмятину его же хозяином.

      – Если ты ещё хоть раз подвергнешь ее жизнь опасности, я сам убью тебя! – цежу сквозь зубы, не сводя с него взгляда.

      – Ты мне угрожаешь?! – морщится парень.

      Его ноздри раздуваются, а в глазах совсем нет страха, только жгучая злость. Не припомню только, когда это я успел настолько насолить этому блондинчику, чтобы он так на меня таращился.

      – Да хоть бы и так! – снова встряхиваю его за дизайнерский воротник, а затем отпускаю.

      Между нами вспыхивают молнии. Все мои мышцы напрягаются, я жду, когда он ответит, чтобы с чистой совестью ввязаться в драку. Представляю, как он целовал Дилан и занимался с ней сексом, и сжимаю в кулак ткань воротника. Руки так и чешутся пройтись по его наглой белой роже. Ясно, что движет нами обоими – ревность. Пусть в отличие от меня, он имеет на нее право, но у меня тоже есть правило, которое я установил много лет назад – никогда не давать Дилан в обиду. И до этого момента я в полной мере не осознавал, насколько сильно могу бояться за нее.