– В Столярном переулке, у Кокушкина моста. Дом титулярного советника Штосса. Квартира двадцать семь. В Столярном переулке, у Кокушкина…
Сергей вырвал из-под подушки верную «беретту» и на цыпочках, не зажигая света, обошел всю квартиру. Никого. Назойливый голосок, в конце концов, стих, но Радужный до утра проворочался на своей громадной кровати и встал в отвратительном настроении.
Он посчитал ночное происшествие досадным недоразумением, но когда голосок вернулся на следующую ночь и опять ровно в три часа, забеспокоился всерьез. Однако идти к психиатру не спешил, поскольку не мог поверить в то, что в его железобетонной голове могло поселиться семя безумия. Вечером, он как обычно отправился в казино и к своей радости увидел за стойкой бара старого знакомого – Витьку Кречетова. В прошлом продажный журналюга, писавший на криминальные темы, Кречетов спился и ошивался в злачных местах северной столицы, пробавляясь подачками от старых знакомых. Радужный угостил Витьку коньяком и, как бы невзначай, поинтересовался:
– Слушай, ты не в курсе, где у нас Столярный переулок?
– А тебе зачем?
Кречетов, как профессиональный алкоголик успел окосеть от нескольких глотков спиртного и надо было спешить с расспросами, пока он был еще в сознании.
– Да видишь ли… Есть там вроде Кокушкин мост и дом титулярного советника Штосса… Я квартирку в нем прикупить хочу.
Витька неожиданно расхохотался так, что на покрасневших глазах выступили слезы.
– Скажи еще, что номер двадцать семь! Вот уж не думал, Радуга, что ты классиков читаешь…
– Угомонись, пока я тебе рожу не начистил и рассказывай, что за классики!
От стальных ноток в голосе Сереги, Витька мгновенно протрезвел.
– Было у Лермонтова одно неоконченное произведение…
Радужный слушал рассказ о лермонтовском «Штоссе» и изумлялся тому, с какой точностью писатель передал ощущения, вызванные противным голоском, упорно твердившим про Столярный переулке и Кокушкин мост.
От размышлений о послании, переданном ему, через полтора столетия после смерти Лермонтова, Сергея оторвала женщина, прошедшая мимо стойки бара к выходу. Было в ней что-то, что заставило сердце Радужного забиться сильнее. Не по-кошачьи грациозная походка, не точеная фигура и не копна тяжелых рыжих волос привлекли внимание старого