Девушка перелезает через подоконник, но тут же замирает. Откуда-то из глубины комнаты доносится шорох. Глаза постепенно привыкают к полумраку: вот выплывают очертания стола, стула, кровати. Пивные банки она давным-давно выкинула. Клэр хочется убежать, но она так устала, что не сможет выпрыгнуть через окно обратно в темную ночь. А если даже и выпрыгнет – куда ей деваться?
Девушка медленно делает шаг вперед, аккуратно ступая на цыпочках, чтобы пол не скрипел. Целую минуту обходит кровать, вокруг которой сгустились непроницаемые черные тени.
В кармане – дешевый фонарик, пластиковый, размером с карандаш. Клэр включает его, чтобы разогнать тени. Никого.
И снова шорохи и пощелкивание, словно задвигался оживший скелет. На этот раз в ванной. Дверь туда открыта. Может, это ветер, который задувает в комнату сквозь окно. А может, и нет.
Когда Клэр было пять или шесть лет, она боялась темноты. Верила, что в туалете прячется бледное чудовище с длинными костлявыми пальцами. Один раз даже описалась, до того боялась туда идти. Теперь ощущение похожее – так же сжимается мочевой пузырь. Клэр смотрит на дверь и представляет себе, чту может скрываться там, в темноте. Высокий Человек в черном костюме. Бродяга с гнилыми зубами и страшными татуировками на лице. Призраки родителей, зовущие ее в свои холодные объятия.
– Выходи, – приказывает Клэр хриплым голосом.
Словно в ответ на ее слова, ветер стихает, и в тишине отчетливо раздается тихое щелканье. Пистолета у Клэр нет, единственное оружие – затаившийся внутри девушки волк. Но как выпустить его сейчас, в таком состоянии, когда она чуть жива от горя и усталости?
Щелканье переходит в царапанье. А потом – в шорох, кажется, будто бы шуршит ткань.
Ну все, с нее хватит. Клэр бросается вперед. Ванную пронзает тусклый желтый луч фонарика, но одну тень он пронзить не в состоянии. Вспыхивают красным глаза. Ворона! С хриплым карканьем птица спрыгивает с унитаза и взмывает в воздух. Хлопают крылья. Опасаясь вороньих когтей, Клэр закрывается рукой, и фонарик падает куда-то в темноту. На мгновение все перемешивается – верх, низ, право, лево. Ворона мечется по комнате, стукаясь о стены, и наконец вылетает в открытое окно. Занавески дрожат, словно чьи-то губы.
Клэр опускается на пол и начинает смеяться. Но смех быстро переходит во всхлипывания.
Они с папой раньше часто считали ворон. На дереве, в небе среди низко висящих облаков. Он научил ее старому ирландскому стишку: «Одна на беду, две на радость, три – мальчишке, девчонке – четыре, пять к богатству, а шесть – на старость, семь – будет сказка новая в мире». «Семь, хочу, чтобы было семь, – говорила она обычно и, прищурившись, вглядывалась в небо. – Хочу сказку».
Да сколько угодно – лишь бы не одна. Если они замечали одинокую ворону, то принимались торопливо оглядываться вокруг в поисках второй. И сейчас Клэр тоже оглядывается, но кругом никого – только тени.
Клэр