– Зачем я приехала, Хоппи? – надрывалась та. – Я задаю вам тот же вопрос, который не перестаю задавать себе с тех пор, как ступила на английскую землю. Зачем я приехала?!
– Думаю, мы обе знаем ответ, – тихо произнесла Хоппи.
Люсиль посмотрела на нее, и настроение ее неожиданно изменилось. Она громко расхохоталась и воскликнула:
– Черт бы побрал этого мужчину! И что в нем есть такого, что он всегда добивается того, чего хочет?
– Я думала, что это Эдвард Джепсон уговорил вас сыграть главную роль в пьесе, – осторожно заметила Хоппи.
– Разумеется, переговоры вел Эдвард, – передернула плечами Люсиль. – Но, в конце концов, что такое Эдвард? Не больше чем хитрый делец. Я не стала бы слушать ни его, ни кого-то другого, если бы не Рэндал.
– Рэндал просил вас приехать в Лондон? – поинтересовалась Хоппи.
В голосе ее слышались нотки сомнения, но Люсиль, очевидно, их не заметила.
– Честно говоря, – продолжала Люсиль, – Рэндал попросил меня остаться в Нью-Йорке. Вы, конечно, знаете, я имела там оглушительный успех в его «Зеленых пальцах». Поговаривают о том, что по пьесе будет сниматься фильм, и Рэндал хотел, чтобы главную роль в фильме сыграла я. Я не отказалась бы, так как не собираюсь долго оставаться театральной актрисой. После стольких лет съемок я чувствую себя гораздо увереннее на площадке, чем на подмостках. И в то же время сцена завораживает меня. Я люблю аплодисменты, люблю видеть перед собой восторг людей. Но, честно говоря, любая роль, какой бы интересной она ни была, после сотого представления становится чудовищно скучной.
– Так Рэндал хотел, чтобы вы остались и снимались в «Зеленых пальцах»?
Люсиль была слишком занята собой, чтобы заметить облегчение, прозвучавшее в голосе Хоппи.
– Я часто задаю себе вопрос, правильно ли я поступила, вернувшись на сцену, – продолжала она. – Сделать это меня убедил в первую очередь Эдвард. После оглушительного успеха, который я имела, снявшись в первом фильме Рэндала, Эдвард хотел, чтобы Нью-Йорк увидел меня на сцене в его новой пьесе. Именно поэтому он и уговорил меня лететь в Лондон.
Люсиль не стала рассказывать Хоппи, что Эдвард Джепсон добавил при этом: «Сейчас или никогда, Люсиль. Ты не становишься моложе».
За последние слова она его возненавидела.
«Не понимаю, что ты имеешь в виду!» – воскликнула она, но глаза ее сузились, когда Эдвард ответил:
«О да! Ты знаешь, моя девочка. Твой истинный возраст мне отлично известен».
«Если ты хоть раз скажешь это при ком-нибудь, – резко бросила ему Люсиль, – я тебя убью».
Откинув назад голову, Эдвард громко рассмеялся