Мама, уже присевшая на диван рядом со старшею гостьей, встала.
– Вот, знакомься… Это моя… кума Клавы Саниной, Татьяна Николаевна…
– Да тётя Таня просто, – застеснялась Клавина кума.
– А это, – продолжила мать, – её дочка, Валя.
Валя, ещё больше выпрямив спину, хоть это и казалось невозможным, застыла окончательно, и мне стало её немножко жалко, потому что… яркий образ… категорически не совпадал с манерами, выдававшими крайнюю степень смущения. Говорят, что жалость – возможное начало любви, но это был, явно, не мой случай. Я сел на стул напротив отца так, что Татьяна Николаевна и мама оказались по правую от меня руку, а Валя по левую.
– Здравствуйте.
Я не знал, что дальше говорить и принялся наполнять тарелку.
– Ну, предлагаю ещё выпить, – заполнил паузу отец, – ты выпьешь рюмочку?
Я не возражал. Отец налил мне и старшей гостье водки, а мама помогла мне быть вежливым.
– Налей мне и Вале вина немножко. Не возражаешь, Валечка?
– Нет, – раздалось в ответ еле слышно.
Голос был довольно приятным, как и все остальные Валины отдельные составляющие. Я наполнил вином стаканчики из тонкого жёлтого стекла, отец сказал какой-то короткий тост, и все кроме Вали выпили, она же только пригубила. Повисла пауза, заполняемая лишь цоканьем вилок о тарелки. Гостья, похоже, уже слегка захмелела, и ей хотелось поговорить.
– Шура-то, сказала, – кума Татьяна посмотрела на мать, – ты работаешь?
– Работаю.
– Получаешь-то хорошо?
– Пока не очень, молодой специалист…
– Сколько же? – напирала гостья.
– Сто пятнадцать и премия квартальная, двадцать процентов.
– Немного, в городе-то. Ну да, пока в армии служил, да учился… наверстаешь ещё, лишь бы не пил… А пока один, и это ничего…
Я промолчал.
– Ну,