Эпизод 3
Охранник проводил меня на второй этаж, где находился рабочий кабинет вождя. Дача, из-за позднего времени, была погружена в тишину, мы шли, переговариваясь вполголоса, чуть ли не шёпотом, и старались ступать как можно тише. У меня даже возникли непроизвольные ассоциации с подкрадыванием к логову хищного и смертельно опасного зверя, что опять-таки было интерпретацией моих личных страхов, вбитых пропагандой двадцать первого века, но мало соответствующих тому жизненному опыту, который я приобрёл уже здесь.
Чекист тихо постучал в дверь и, заглянув, получил короткий ответ, после чего пропустил меня вперёд. Сталин, сидя на небольшом диванчике, читал. Я вошёл и, не зная с чего начать, застыл в дверях. Больше всего меня смутил вид вождя, который был одет по-домашнему. Поверх салатовой рубашки навыпуск была наброшена, как бурка, светлая овчинная безрукавка мехом внутрь, дополняли картину чёрные нарукавники по локоть и шерстяные носки до середины голени, в которые были заправлены брюки. На ногах красовались мягкие войлочные туфли, бывшие, по сути, обрезками обычных валенок, только аккуратно подшитые, чтобы не обтрепались по краям. Всё это резко контрастировало с моим парадным видом, и я почувствовал себя неловко.
– Вы, товарищ Любимов, прям как настоящий джентельмен, – ехидно улыбнувшись, подколол меня Иосиф Виссарионович, сощурив свои жёлтые глаза, – если бы не орден, так и в Палату лордов войти не зазорно.
Мои уши стали предательски гореть, выдавая чувства с головой.
– А я, кажется, оплошал, – продолжил издеваться Сталин, демонстративно оглядывая себя, – но это ведь не помешает нам работать?
– Не помешает, товарищ Сталин! – выпалил я не раздумывая, пользуясь возможностью сказать хоть что-то вразумительное, и тут же сообразил, что как бы согласился с хозяином относительно его внешнего вида. Вот чёрт! Надо отдать Иосифу Виссарионовичу должное, вести разговор – захватить в самом начале инициативу и поставить собеседника в неудобное положение – он умеет на пять!
– Проходите, присаживайтесь, – заложив книгу синим карандашом, снисходительно, но одновременно уважительно пригласил меня к столу вождь, не сумев или не захотев скрыть довольный вид кота, объевшегося сметаны. Такое сравнение всплыло само собой, потому что я чувствовал себя мышью-игрушкой, попавшей к нему в лапы. Ситуация меня не устраивала совершенно, надо было отыгрываться, чтобы разговор шёл, как я хотел – на равных.
– Товарищ Сталин, позвольте выразить вам свои искренние соболезнования, – использовал я домашнюю заготовку, подходя к столу, – и преподнести скромный подарок.
– Это что, провокация? –