– Как же ты там? – вздохнула она. – Не простудишься?
– Нет, Мариша, не волнуйся. Я в доме, – успокоил ее Андрей Павлович.
– В каком доме? – удивилась Марина.
Секунду подумав, Кречетов вздохнул:
– Бывшего коллеги. Ладно, Мариша, у меня аккумулятор может сесть. Вызови этих техников на самое раннее время, какое возможно. Я позвоню, если что-то случится. Не тревожься, милая, ложись спать.
– Хорошо, – спокойно пообещала Марина. – Только обязательно позвони с утра.
– Позвоню, родная. Спокойной ночи.
Стоило ему повесить трубку, как Федька, превозмогая боль, вновь подал голос из-под одеяла:
– Шутник вы, Андрей Палыч. Какая, к черту, спокойная ночь, когда муж, живой и здоровый, болтается где-то на чужой даче?
– А ты лучше вообще молчи! – не стерпел Кречетов.
– Ох, не кричите!.. Я же напряжение стараюсь снять. А если вы и вправду можете, то лучше вытащите из меня пулю. Сейчас все кожей начнет зарастать…
Кречетов поставил возле кровати широкий, крепкий табурет, расстелил на нем какое-то ветхое, но вроде бы чистое полотнище, поставил на него аптечку, достал хлоргексидин, бинты, складной нож и пинцет. Последний он держал на случай заноз или вот таких непредвиденных обстоятельств.
– Можете инструменты не особо дезинфицировать, ко мне зараза не пристает.
Кречетов кивнул. Настрой у него был спокойный, деловой: раз надо, значит надо. Пулю он вытащит, не впервой. А что до отсутствия у них анестезии – Федьке больно будет. Потерпит, он выносливый.
Он помог ему снять куртку и футболку. Куртку он все же оглядел еще раз, прежде чем отложить в сторону: кроме высокого воротника у нее были необычные рукава – тонкие металлопластиковые наручи на предплечьях и небольшие угловые пластины, ложащиеся на тыльные стороны ладоней. Сама куртка была очень тяжелая и жесткая.
– В нее вшита металлическая ткань, навроде кольчуги, – пояснил Федька, чуть разгибаясь, но продолжая держать ладони на груди. – От ножа защищает неплохо, а вот после пуль приходится латать.
– Откуда взял такую?
– На заказ делали.
– Мрачноватый фасон.
– Старинный.
Футболку Федька не отдал – скрутил и зажал зубами.
– Погоди, еще не начали. Пока нож протру.
Федька только махнул рукой, закрыл глаза и что-то глухо промычал.
– Где пуля?
Федька коснулся плеча.
– Только здесь? Одна? Уверен?
Он закивал, потом откинул голову назад, на стопку старых вещей.
«Одна пуля в плече – и только? Что же он комедию ломает? – недовольно подумал Кречетов, поливая хлоргексидином пинцет и нож. – Остальные две навылет. Не помирает, слава Богу. Неужели ему… настолько больно? Да нет, очередная поза. У Спиридовича тогда с двумя сквозными прекрасно себя чувствовал».
– Ну что, готов? – спросил он, наконец.
– Ага, –