Эта сигарета стала настоящим мучением. Он уже с содроганием думал о второй, как из зала вышли Резникова с Игошиным.
– Вижу «Астру» с одним из объектов, – сообщил Савин, оглядываясь на зал и будто что-то бормоча себе под нос. – Какие указания?
– Пока оставайся на месте. Будь наготове.
– Вас понял.
Он не спеша вернулся к наглухо задрапированному окну, снова закурил, кляня все на свете.
Стал ждать, чувствуя, как начинают потихоньку звенеть, вибрировать в готовности, нервы.
Наконец, с ним снова вышли на связь:
– «Соболь», поднимайся на этаж выше, двадцатый номер. Говоришь и действуешь по плану.
Савин выбросил сигарету и направился к лестнице, отделанной под мрамор – просто очередной посетитель то ли устал отдыхать, то ли пошел расслабляться дальше.
В следующие несколько секунд публика в коридоре вовсе сменилась: новоприбывшие поднимались из главного холла, те, кто сидел в зале, выходили пройтись и о чем-то поговорить. Или спешили в номер с местной мадемуазель. Наконец, появился в коридоре и Ларсен.
Он прохаживался из конца в конец – неспешно, оглядываясь по сторонам. В итоге он зашел в самый темный, укромный, даже холодный уголок парадной части этажа. Здесь, в этом закутке, горел единственный тусклый светильник – было сумрачно и тихо.
На широком подоконнике ослепленного металлопластиковыми ставнями окна сидел уже бескрылый, но по-прежнему полуобнаженный и рогатый падший ангел. Задумчиво и печально курил он свою тонкую, черную сигарету.
Ларсен оглянулся, тактично кашлянул и заговорил с легким акцентом:
– Не помешаю? Закурить не найдется?
– Увы! Самому стрелять пришлось. Карманов нет, – ангел не столько хлопнул, сколько провел ладонью по бедру – и по полоске плоти, перечеркнутой зигзагом шнура.
Ларсен скользнул взглядом вслед за его рукой, потом посмотрел ему в глаза и пробормотал как-то неловко, словно между делом:
– Сколько?
– Штука евро.
– Идет. Поднимайся в двадцать восьмой номер, – Ларсен тут же развернулся, хотел спешно уйти, но вдруг добавил: – Крылья надень.
– Конечно, солнце.
– Оба схвачены, – вздохнул Кречетов, сидя в щитовой перед мониторами.
– Трое, – напомнил Климов. – Того, с кем они подписывали договор, по нашей просьбе уже взяла ГИБДД.
Кречетов перевел взгляд на монитор с картинкой от Савина: в полутьме шикарного номера сидел трезвеющий, находящийся на грани паники Игошин. От пьяного весельчака, как и от просветленного пророка не осталось и следа – там сидел загнанный в угол хитрый и очень злой зверь. Хотя, зверю было бы легче – он бы бросился на загонщиков, и дело с концом. А включенность в человеческие игры обязывала – и он пытался играть до конца. Ему объясняли,