Я покачал головой и оставил умирающего Нуто. Продолжил путь.
9
Я завязал верёвкой стрелу, надел её на тетиву и прицелился, стоя на берегу быстрой реки. Рыбы то и дело выпрыгивали из воды. Я выстрелил. Стрела промахнулась в двух сантиметрах от цели. Я потянул верёвку и взял стрелу.
– Лучше целиться чуть ниже, потому что рыба может либо ускориться, либо притормознуть, и стрела не попадёт в цель.
Появился отец. Он стоял возле моего плеча, улыбался с мальчишеским задором и с прищуром смотрел на реку. Вдыхал её свежий аромат и наслаждался утренним солнцем. В нём бурлила жизнерадостность, и она заразила и меня. Я улыбнулся, прицелившись и выискивая новую жертву. Улыбка бы показалось со стороны нелепой, ведь я пережил ужасное событие. Находился на волоске от смерти. Что ж, стоит на минутку абстрагироваться от вселенского зла, чтобы сохранить нервы. Иногда стоит смотреть на мир мальчишескими глазами.
– Эгей! – толкнул меня локтем отец, выдавив смешок. – Твои улыбки не помогут выловить рыбу!
– А твои? – засмеялся я и толкнул его в ответ.
Отец засмеялся, засучил рукава, насупив брови. Он изобразил взвинченного вождя и понизил голос:
– Маладай мольчик, чьо фы сьебе возомьинили?!
Я упал на землю со смеху, с трудом не выронив лук в реку.
Отец стал ходить тяжёлыми шагами, почёсывая затылок. Он говорил странные слова не на индейском языке.
– О чём ты бормочешь? – спросил я, успокоившись от истеричного гогота.
– Да так, – он улыбнулся и плюнул в сторону. – Язык бледнолицых.
Я поднял брови в удивлении и улыбнулся шире, ударив по бедру.
– Хэй, индеец, откуда знаешь язык бледнолицых?
– Наши старосты готовят нас к приближающейся войне, – сказал он и заржал. – Представляешь?
Я поблек. Глаза остекленели. В 19 лет отец отправиться на войну веселым, наивным мальчишкой, а вернётся другим человеком. Его улыбка напрочь исчезнет с лица, кожу избороздят глубокие морщины, в усталых глазах останется отпечаток страха и тревоги. В зрачках будет отражаться лицо войны. Когда ты взглянешь в эти глубокие глаза, полные боли и отчаяния, ты уже не сможешь выбраться. Тебя засосёт глубокая бездна. Поэтому меня всякий раз напрягал долгий взгляд отца.
Я взглянул в глаза молодого папы.
– Что такое, пацан? Что случилось? – спросил он.
Я всмотрелся в его зрачки и… О нет…
Передо мной вспыхнули огни. Сотни рыжих огней, поедающих леса. Деревья мёртвыми обугленными грузами падали на земли. Небо застилал тёмный ковёр дыма. Горящие деревья сдавливали сотни индейцев. Из-под пляшущего пламени выходили они… белолицые… Они, одетые в чистые синие мундиры без пятен сажи или пепла. Как им удавалось сохранить такой блеск в центре пожара?! Они, надвигающиеся с кучей острых штыков и винтовок. Они, нёсшие тёмно-синий, красный флаг с короной. Они называли