Уже поворачиваясь спиной к Романову, Хартман не смог удержать на лице маску добродушия – и она свалилась за ненадобностью. Лицо, оказавшееся под ней, было чёрно-белым. Его владельцу даже расхотелось любоваться шедеврами, как Эрмитажа, так и меню «Астории». И всё – потому, что ему было, что докладывать в Госдепартамент. Вряд ли это «что» могло обрадовать вашингтонское начальство – но он свою работу сделал: взял пищу для размышлений – и передал по инстанции. «Приятного аппетита, джентльмены»! Или, как однажды сказал мужиковатый Никита Хрущёв: «Бачилы очи, що купувалы – йишьтэ, хоть повылазьтэ!».
Не сомневался в характере донесения в Госдеп и Романов. Не сомневался так же, как и в характере визита: «разведка боем». Хартман уходил недовольный – и господа в Вашингтоне обязательно сделают выводы… в отношении товарища Романова. Вывод в формате очередной поправки… на другого товарища. Но пока – чёрт с ними: его голове есть, от чего болеть, и помимо американцев…
Глава третья
Двадцать второго ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года Григорий Васильевич Романов был избран секретарём ЦК. «Избран» по принципу «царь решил – а бояре приговорили». Правда, Андропов снизошёл к убедительным доводам Григория Васильевича – и дал тому… нет, не шанс: время. И не на прощание с товарищами: на то, чтобы ввести «наследника» Льва Зайкова в курс дела. Некоторое время пришлось совмещать – ну, а с января восемьдесят третьего Романов окончательно перебрался в Москву.
Как Генсек и обещал, он сберёг место Романова – для того, чтобы Романов не берёг себя на этом месте. Да и в кураторах оборонной промышленности не очень побережёшь себя, даже не будучи Романовым.
«Сберечься» не сумел бы никто, даже постаравшись. Но сейчас этому «никому» не пришлось бы стараться даже гипотетически: на должность Григорий Васильевич шёл на безальтернативной основе. Андропов понимал, что выбирать ему не из кого: вариант был не только лучший, но и единственный. Правоверный антисталинист – и такой же правоверный сторонник «административно-командного социализма» – Андропов горой стоял за военно-промышленный комплекс.
И не только потому, что за военно-промышленным комплексом стояла «гора» «в лице» маршала Устинова – сторонника не только Юрия Владимировича, но и политики дружбы с позиции силы. И сам Юрий Владимирович тоже дружил не только с Дмитрием Фёдоровичем, но и с советским ракетно-ядерным щитом. Именно поэтому Романов и «пошёл на ВПК»: представлять интересы партии и государства в этом «межведомственном ведомстве» лучше него не мог никто.
Без лишней – неуместной – скромности Григорий Васильевич понимал собственную безальтернативность. Не понимал он другого: зачем Генсек помещает «в одну берлогу» даже не двух, а нескольких «медведей»? Ведь одновременно с усилением его позиций Андропов усиливал и позиции Горбачёва. Да и усиливал ли он его, Романова,