судно поставили к причалу, и погрузка пошла своим чередом: ночью корейцы подвозили яблоки в ящиках и складывали их на причал, а утором грузили в трюмы. Вскоре рядом с рифером поставили польское судно, в несколько раз больше нашего «скорохода», привезшее какие-то генеральные грузы и уже второй месяц выгружавшееся на разных причалах. В первый же вечер после окончания судовых работ экипажи стоящих в порту судов начали свое движение по направлению к интерклубу, находящемуся на территории порта, – единственному месту культурного досуга для уставших от судовой обыденности моряков. Поляки отличались тем, что при случайной встрече в порту с другим судном могли сыграть в футбол или волейбол, но неизменно такие встречи заканчивались серьезными попойками и разборками вплоть до следующего утра. Интерклуб же был их любимым местом посещения, тем более что корейская, неизвестного происхождения, водка, смешанная с местным пивом, вскоре валила с ног самого крепкого бойца. И вскоре начинались разборки по самому незначительному поводу – сначала между собой, а потом уже с другими, кто попадется под горячую руку эмоционального и легковозбудимого шляхтича. В случае же отсутствия других – с корейцами, для начала – с обслуживающим персоналом интерклуба, которые всегда в наличии и в большом количестве, и трудно разобраться кто из них из спецслужб, а кто настоящий гарсон, но русский язык знали все, хотя многие и скрывали его знание. Поляки уже находились в Корее не менее месяца до прихода нашего рифера, но первые две недели стоянки вели себя спокойно, не нарушая местных правил и законов демократической республики. Но спустя две недели они как с цепи сорвались, и понеслось… а в итоге вылилось в крайне неприятные последствия. Буйная кровь гордых шляхтичей, сдобренная изрядной долей горячительных напитков, вскоре напомнила о себе, когда они появились в интерклубе и, приняв на грудь каждому по возможности, вспомнили старые, давно забытые обиды и перешли к более тесному выяснению их обстоятельств и причин в привычной форме от простого к более сложному, когда применяются все подручные средства, находящиеся в интерклубе, которых, кстати, там хватало. Поляки сами по себе – нация быстро возбуждающаяся и эмоциональная, особенно после принятия изрядной дозы горючего, видимо, наследие Тадеуша Костюшко все еще стучит в их сердцах, взывая к общенациональному призыву государственного гимна, «Мазурки Домбровского»: «Еще Полска не згинела» (еще Польша не погибла). Но на каждого Костюшко найдется свой Суворов, о чем они частенько забывают. Не обращая внимания на окружающих, они предпочитают выяснять свои межличностные отношения, безусловно считая себя едва ли не мессией с единственно верной точкой зрения. А поскольку так считает каждый, то конфликт быстро переходит в более горячую фазу, а там уже не до аргументов, кроме подручных средств. Моряки других стран, зная эту национальную
