Когда нас друг другу представляли, он как раз стоял в пяти-шести метрах в другом конце залы облокотившись боком и изгибом локтя о деревянные перила панорамного окна и скучающе поглядывал то за одно приподнятое плечо, то за другое опущенное – то за толстое стекло на улицу, то внутрь большого помещения. И судя по всему, он был самым единственным, кто не разделял всеобщего ажиотажа касательно последней ошеломительной новости – его явно не распирало чувство искреннего восторга от возможности работать бок о бок с самой Алисией Людвидж.
Он даже не кивнул мне головой в знак приветствия, скорее так, скучающе склонил ее на бок.
Возможно в любой другой день меня бы очень сильно резануло по живому подобие такого поведения от подобного вызывающего нахала, но его счастье (или быть может мое), что не ему сегодня суждено было быть фигурой номер один в воспаленных воспоминаниях Эллис Льюис.
Дальнейшая мини-перепалка между капризной примой фото-рекламного отдела "Глобал-Вижн" и его директором Эдвардом Харпером тоже не особо задели ведущие сектора моей памяти с эмоциональными рецепторами (ну, разве что так, слегка, и лишь местами).
На тот момент я волновалась только по двум крайне важным для меня причинам. Меня все еще преследовал аромат роз из моего кабинета со скользящей в их эфирных испарениях ощутимой тенью самого дарителя, и паническая дробь в венах на грани истерического срыва. Время от времени я кое-как переключалась на другую ментальную волну, вспоминая о ней периодически, как и о окружающей меня реальности. Я мысленно молила Робин наконец-то вспомнить, что она является моим главным помощником-ассистентом, и что она здесь не на экскурсии, а на своем рабочем месте, и ей давно пора записывать на собственный винчестер памяти (не важно какой, в голове или в айфоне) все что здесь происходило и что должно произойти. Тем более что Эвелин Гувер так вовремя и почему-то не кстати вдруг испарилась.
Неужели я почувствовала острую необходимость в ее личном присутствии? Я определенно схожу с ума!
Все 24 небольших кожаных кресла вокруг очень большого лакированного стола с цельной овальной столешницей цвета жженой карамели были заняты большей частью присутствующих, можно сказать, под самую завязку. Эдвард Харпер занял одну из его глав спиной к окну, перед этим пригласив меня жестом открытой ладони сесть рядом, по правую от него руку. Тем, кому не хватило кресел за столом совещаний (в основном помощникам и секретарям) пришлось ютиться в ряду менее удобных деревянных стульев вдоль стены в трех метрах от самого стола. Ну, хотя бы я успела испытать что-то схожее с облегчением, когда поняла, что Дэниэл Мэндэлл-младший едва ли являлся частым гостем подобных собраний, если вообще когда-либо им являлся…
Тогда какого черта ему приспичило припереться в мой кабинет?! – Элл, хватит. Мы уже прошли этот пункт. Пора подключаться к более