Какие на хрен гребаные цветы, если я до сих пор чувствую его? Руки, отпечаток губ, оттиск прочных шелковых нитей ментального кокона, врезающихся в каждый участок перетянутой ледяным ознобом кожи. Мне надо сесть, а лучше лечь или упасть замертво…
– Кстати, мисс Людвидж, на десять запланировано собрание директоров рекламных отделов, и вам как раз надо будет встретиться с господином Харпером.
– Кто такой господин Харпер? – Робин вклинивается в завязавшийся разговор, который меня абсолютно не тянет поддерживать.
Я и половины не понимаю из того, о чем они говорят.
– Ваш непосредственный начальник, Эдвард Харпер – глава отдела фото-художественной рекламы.
Даже не сомневаюсь, что Гувер произносит все эти слова со своей эксклюзивной улыбкой идеального секретаря. Она буквально сияла в ее мягком, никогда не повышающемся голосе. Только сейчас ловлю себя на мысли, насколько ее безупречная расстановка слов и фраз схожа с манерой словоизложения Дэниэла Мэндэлла-младшего.
Да чтоб вас обоих… или сколько вас еще во всем этом здании? Сотни? Тысячи?!
– Вы правы, Эвелин!.. – его больше нет в поле моего зрения. Он только что свернул за угол, скользнув фактурной тенью за толстым стеклом панелей-перегородок приемной.
Мне кажется или я все еще вижу отражение тусклого серебра его костюма… его осязаемого взгляда, застывших на глянцевой поверхности толстого стекла. Да, он не оборачивался, но он мог прекрасно видеть, как я смотрю ему в след в отражении этих долбанных стен и дверей. И не просто видеть…
Поворачиваюсь лицом к секретарше, возможно чуть резче, чем хотелось бы. Почему оно до сих пор во мне? Почему продолжаю слушать надрывный стук сердца по всему телу с… ощущением отпечатков рук, прикосновений, взгляда, голоса, мать его перетак, всего Дэниэл Мэндэлла-младшего?!.. О, нет, он так и не ушел, никуда не собирался и тем более больше никогда этого не сделает и особенно сейчас!
– На счет цветов… Они будут мешать и не только в плане передвижения по кабинету. – стараюсь говорить ровно, спокойно, с нотками легкой обмораживающей иронии, а главное, смотрю все это время в непроницаемые глаза Эвелин Гувер, как впрочем умела делать это всегда – не отводя взгляда первой, усиливая давление его нажима с каждым произнесенным словом.
Я злюсь? Нервничаю? А вы как думали! Надеялись, что я сейчас забьюсь в уголочек, закопаюсь в этих зарослях и просижу там остаток дня, панически вздрагивая от каждого звука и движения?
– Позвать людей, чтобы их отсюда унесли? – похоже она была заранее готова к подобному ходу событий. – Куда бы вы хотели, чтобы их отвезли? В ваш номер в гостиницу или на новую квартиру?
– Боже правый, нет конечно же! Мне еще их там не хватало для полного счастья!
Робин не успевает заглушить собственного ехидного смешка, а у Эвелин, кажется, напрягается не одна лишь улыбка.
– Кстати,