– В церкву поедем. Окрестить его нужно, – подытожила Фекла, еще раз рассматривая орущего Кольку на вытянутых руках.
– Обалдела, – с замиранием сердца ответила перепуганная Таисия. – Февраль на дворе, мороз лютует. Не довезем.
– Значит, на то божья воля. А если довезем да окрестим, все изменится. Кроме как на Бога, не на кого нам теперь уповать.
Фекла пригнала лошадь с дровнями. Закутали как могли ребенка в новое пуховое одеяльце, и бабы поехали за десять верст в ближайший приход.
Пурга мела, ни зги не видно. Таисия несколько раз и сама с жизнью прощалась, да и сомнения ее брали, а дышит ли ребеночек, но до прихода добрались.
Отец Ферапонт совершил обряд, прочитал молитвы, положенные по этому поводу.
– На все воля Божья, дочери мои. Молитесь, и снизойдет к вам Господне благословение.
Уже по дороге домой вдруг выглянуло солнце. И Колька не орал как оглашенный, а тихо сопел в одеяльце.
– Че, Тайка, живой? – окликнула Фекла.
– Спит, – с теплой улыбкой ответила сестра.
С этого дня ребенок начал и есть хорошо, и тельце налилось. Правда, неспокойным все ж остался. Да это уж и ничего. Главное, на поправку пошел.
– Сергей, к родителям моим, что ли, пойдем?
– Так и я предложить хотел. Что бы без телки-то сейчас делали? Подспорье-то немалое.
Таисия нарядилась сама, достала вышитую собственноручно рубашку для Сергея, еще раз оглядела свою семью.
– Ну что, с богом.
Мелеховы новую семью увидели издалека.
– Отец, гляди-к, никак Тайка со своим семейством! – закричала на всю избу Настена.
Яков поначалу растерялся. Год не виделся и не разговаривал с дочерью. Сильно он осерчал на нее, обиду затаил. Но в душе все равно оправдывал.
– Ничего, жилистая, вытянет. Главное, решение сама приняла и не жалуется, не бежит обратно к матери плакаться.
Время от времени спрашивал за ужином у Настены:
– Как эта-то?
Настена сразу же понимала, о ком речь.
– Я почем тебе знаю, – для виду отвечала по первости она.
– Цыц, тебе говорю. Еще ваньку тут валять мне будешь. Говори, чего знаешь.
Настене становилось обидно. И она скучала по дочери, и повидаться охота было, и сердце болело. Но поперек мужа пойти она не могла. Решение принято, и оно для всей семьи. Жена должна мужа поддерживать во всем. И раз он решил так – закон.
С Тайкой общалась только Фекла. Она уже жила отдельно и прямого отношения к семье не имела.
– А мне что, – говорила боевая сестра, – вы ее вычеркнули, вы с ней и не общайтесь. А мне она сеструха. Негоже родни сторониться, сами учили.
Аксинья и Устинья со своими мужьями жили далеко. А Серафима (они с Тайкой были погодками) также ослушаться родителей не смела.
– Фекла что сказывает? – повышал