– Так ить так сразу-то и не скажешь. Танцевать-то с тобой споро. А вот жить-то так?
– А и жить так же станем. Ты девка боевая, да и я горячий. Еще как заживем, всем на зависть.
– А куда ж меня кличешь-то? Или избушка у тебя есть?
– Избушки нет, – Сергей вздохнул обреченно. Но тут же заговорил опять, да еще убедительнее прежнего: – А я тут на окраине деревни баньку присмотрел. Брошенная стоит, вот там и обоснуемся. Она крепкая, я проверил. Не ваши хоромы, это точно, так нас и не так много. Ты огородишко распашешь, а мне, как механизатору, довольствие положено.
– Ох, гладко рассказываешь, парень. Небось и целуешься так же.
– А это я тебе сейчас покажу.
Целовались Таисия с Сергеем, наверное, с недельку, после чего Тайка и приняла решение бежать. А какой еще выход у нее оставался? Целоваться с парнем нравилось, от нравоучений родителей она устала, а главное, на субботу были запланированы сваты.
– Субботины придут, Тимохина родова. Дома чтоб была, – строго предупредил отец.
– А чего я-то? – «Чего», Тайка поняла сразу, но решила немного покочевряжиться.
– А то! По твою душу и придут.
– Бать, Тимоха ведь косой, бога-то побойся!
– И что, что косой? Ты на него не гляди. Ты на дом его гляди, да на трех коров, да на лошадей, да на поле вспаханное. Косой! Тоже мне. Муж, он для чего нужен? – Яков разошелся не на шутку. Стукнул кулаком по столу и навалился на него всем телом. – Чтоб смотреть на него, что ли?! Чтобы пользу извлекать! Самая богатая девка на селе будешь. Мы с Тимохиным отцом уж все оговорили. Дам за тебя птицу домашнюю. Они ведь тоже про косоглазие-то смекают. Так сильно много и не просят. А мы с тобой люди умные, все кумекаем, где да что нам в прибыль упадет.
– Бать, да ты что говоришь-то такое? – Тайка сидела супротив отца вся красная, как свекла. – Это ж ты мне жизнь такую сейчас написать хочешь?!
– Я тебе, Тайка, хорошую и безбедную жизнь сейчас рисую, – отец повысил голос. – И цыц у меня. Парень с руками и с ногами. Не хромает. А то, что смотрит вбок немного, так это привыкнешь.
Таисия вскочила и опрометью кинулась вон из избы.
Из сеней подала голос мать:
– Старый, может, нечего девку-то насиловать. Не люб он ей совсем. Может, и ни к чему. Как жить-то с нелюбимым? Да детей от него рожать.
– Молчи, дур-р-ра! – взбеленился отец. – Много ты понимаешь. Скажи, какой у Тайки выбор? Из зажиточных одни Субботины и остались. Или этих нам посоветуешь, из новых? – Яков выскочил из-за стола и начал бегать по горнице в одном исподнем, грозно размахивая руками. – Это давай. Это нам пожалуйста. Слыхала, вон у Пришвиных? Пока тестя дома не было, зятек сам пришел и все добро в колхоз и отнес. А стала теща за добро свое заступаться, так еще ее поленом по спине отходил. Этого захотела?
– Тоже, нашел, чего вспомнить. Пьяный он в стелюгу был, вот и полез драться, и добро все по дороге растерял, до колхозу и не донес ничего. Ой, Яша, Яша.
– Вот то-то, Настена! Пьяный. А Тимоха и не выпивает совсем. Я приметил. И у людей