О кошмарной жизни в Омске Федор Михайлович жаловался младшему брату Андрею в своем письме от 6 ноября 1854 года: «Что за ужасное это было время, друг мой, я не в состоянии тебе передать. Это было страдание невыразимое, бесконечное. Если б я написал тебе сто листов, то и тогда ты не имел бы представления о моей тогдашней жизни».
Прибыв на место отбывания солдатской службы, Достоевский первым делом начал перечитывать всю написанную за последние пять лет литературу, особенно упивался тургеневскими «Записками охотника», которые прочитал залпом и вынес упоительное впечатление.
Впрочем, несмотря на некоторые плюсы, первые два года жизни в степном Семипалатинске были для Достоевского не намного легче, чем на каторге. Едва Достоевский первый раз появился в казарме, капитан Веденяев, которого все в городе называли не иначе как Бураном, подозвал к себе фельдфебеля и, указав на новоприбывшего, обронил:
– С каторги сей человек. Глядеть в оба и поблажки не давать.
Приказ начальства был принят фельдфебелем к сведению. Однажды фельдфебель отдал какое-то приказание Достоевскому. Фельдфебелю показалось, что рядовой Достоевский недостаточно быстро исполнил приказание. Тогда фельдфебель подошел к Федору Михайловичу и, ничего не сказав, сильно ударил его по голове. Впрочем, спустя малое время фельдфебель угомонился – за малую мзду он не особенно часто беспокоил своего подопечного.
Жизнь в казарме осложнялась еще тем обстоятельством, что 7-й батальон был очень неспокойным. В нем было много сосланных помещиками дворовых людей и так называемых наемщиков, нанявшихся за других отбывать солдатскую службу, – бесшабашный элемент, не особенно склонный к исполнению правил воинского устава. Все это поднимало настроение казармы. Но любое брожение в солдатской среде, любое недовольство беспощадно карались.
Тем не менее через четыре месяца военщины Достоевский знал солдатское дело не хуже других.
Палочный режим заставлял быть бдительным. Приходилось напрягать все силы, чтобы выполнять суровые требования субординации. Надо было тянуться за другими, чтобы не отстать в службе. Все это отражалось на здоровье, которое и без того было очень расшатано каторгой, обострившей эпилепсию Достоевского. Он выполнял все требования дисциплины, как бы ни были они суровы, нес караульную службу, почтительно относился к начальству, хотя бы это начальство было старше его всего на одну белую лычку на погоне (ефрейтор).
Однажды довелось Достоевскому поучаствовать в наказании шпицрутенами одного провинившегося солдата. Достоевский попал в «зеленую улицу», дожидаясь подхода преступника, затем с невероятными усилиями заставил себя поднять палку и опустить очередной удар на спину преступника. В тот же день с Достоевским случился тяжелый припадок падучей.
Достоевский