Полчаса на чудо.
Смотрю на экран телефона и не решаюсь нажать кнопку вызова. Слышу, как санитар помогает родственникам умирающего пациента заполнить согласие на посмертное донорство. Беру в регистратуре несколько бланков и набираю Игоря. Как я и ожидал, он выслушал и молча бросил трубку. «Наслаждайся, сволочь!» – подумал я.
Две минуты на чудо.
Выхожу на улицу. Моросит дождь. Такой пустоты я не ощущал никогда прежде. Кажется, каждая капля, падая на меня, впитывается, пытаясь заполнить эту пустоту. Все до единой, кроме слёз. Подхожу к дороге и сквозь пелену вижу, что на противоположной стороне стоит Игорь. Я не вижу его лица, я узнаю его по силуэту, по походке. Догадываюсь, что он смотрит на меня, улыбаюсь и делаю шаг к нему навстречу…
…прямо под проносящийся мимо автобус.
И вот я лежу на асфальте не в силах пошевелиться. Из рваных ран сочится кровь, в которой так нуждаются мои малыши. Минуту назад, глядя в глаза своему врагу, я сделал шаг, о котором, надеюсь, не придётся жалеть.
Вокруг суета: до смерти перепуганный водитель автобуса, взволнованный Игорь, санитары. Из моего тела утекает драгоценная кровь – чудо, способное спасти обоих моих сыновей. В моей руке скомканы согласие на посмертное донорство и просьба спасти моих детей. Темнота…
Открываю глаза – я в кресле, в палате Ани. Не сон, а жуть какая-то. Стук в дверь, через несколько мгновений входит Игорь. Я ему улыбаюсь, но он меня игнорирует. Подходит к моей жене и отдаёт ей какой-то клочок бумаги. Её глаза блестят, наливаясь слезами.
Подхожу посмотреть – записка! Та самая! Значит, она всё же существовала.
– Вот же ж тварь! – подскакиваю к нему, изо всех сил толкаю в грудь и проваливаюсь сквозь стену.
Не понял! Возвращаюсь назад, в Анину палату. Прямиком сквозь стену.
– Это Алик просил тебе передать, – говорит Игорь Ане, указывая на листок со своим стихотворением. – И это тоже, – протягивает ей моё согласие на посмертное донорство крови и записку с просьбой спасти детей.
Ильина Анна / @nomerlina
Я проснулась от того, что плакала.
– Мама! – крикнула я, но не слышу ее шагов, не слышу щелчка выключателя.
Я снова и снова зову маму, но она крепко спит. Я ору изо всех сил, и, когда надежды не остается, она приходит.
– Что случилось? – мама трет глаза и зевает.
– Мне кошмар приснился, – говорю я. При свете, рядом с мамой, сон отступает, но стоит ей уйти, и он вернется.
Мама садится на кровать и гладит меня по голове:
– Что тебе приснилось? Знаешь, если рассказать кошмар кому-нибудь, то он никогда не сбудется.
* * *
Мне снился мой дом, мой подъезд. Я поднимаюсь на второй этаж: всего три лестничных пролета, и я увижу маму. Но вместо квартиры соседки вижу чужую дверь. Я обхожу квартиру за квартирой, но не нахожу