Тут необходимо заметить, что действия «красивых и бесстрашных» беспредельщиков вроде Рене де Шатийона, беззастенчиво нарушавших существующие договоры с мусульманами, конечно, давали Саладину необходимый предлог для войны с крестоносцами. Но нет сомнений, что и без подобного предлога египетский султан пошел бы в поход на Иерусалим. Слишком важной целью для него было освобождение священного города от «неверных».
Мишо прав, когда утверждает, что осуществлению замыслов Саладина «особенно содействовали дерзость и безрассудство другого вождя крестоносцев – князя Рено Шатийонского. По происхождению этот человек был вовсе не князем и к титулованной знати не принадлежал; рыцарь из города Шатильона, он участвовал во Втором крестовом походе и записался в войска Раймунда Пуатье, князя Антиохийского. После смерти последнего его вдова Констанция, плененная красотой и мужеством рыцаря Рено, к изумлению всех прелатов и баронов, выбрала его себе в супруги и соправители. Новоявленный князь, приобретя любовь супруги, не сумел заслужить доверия своих новых подданных».
Как писал Р. Ирвин, «такие светские интеллектуалы, как аль-Кади аль-Фадил и Имад ад-Дин аль-Исфахани, работавшие в канцелярии Саладина, неустанно досаждали своему господину, призывая его прекратить борьбу с соседями-мусульманами и послать свои армии воевать с неверными. Аль-Кади аль-Фадил и его подчиненные превратили канцелярию султана в главное орудие пропаганды в пользу Саладина. В письмах, которые они рассылали по всему мусульманскому миру, действия Саладина преподносились как направленные к единственной цели – уничтожению латинских княжеств. Когда сторонники рода Занги и другие враги султана называли его узурпатором, заботящимся лишь о благе собственного клана, сторонники Саладина указывали на его верность идее священной войны как на подтверждение легитимности его власти. Однако Саладин немного делал для борьбы с христианами до тех пор, пока в 1183 году Алеппо не признал его своим владыкой».
18 июня 1183 года Саладин торжественно вступил в Алеппо. С этого момента Сирия и Египет стали не номинально, как во времена Нур ад-Дина, а по-настоящему единым государством, беспрекословно подчиняющимся воле султана. Как ни странно, но возникновение этой мусульманской империи не уменьшило раздоры среди крестоносцев. Король Иерусалима, мучимый проказой, становился все более бессилен, два клана вели борьбу за власть. Первый клан, склонный к миру с Саладином, возглавлял Раймон, граф Триполи. Второй клан, настроенный на войну, возглавлял Рено де Шатийон, один из героев битвы при Рамле.
Граф Триполи, брюнет, бегло говоривший по-арабски и знавший исламские тексты, был похож на какого-нибудь сирийского эмира, но огромный рост выдавал его европейское происхождение.
Как пишет Ибн аль-Асир, «среди франков того времени не было человека более храброго и более мудрого,