1945: Черчилль+Трумэн+Гиммлер против Сталина. Книга вторая. Александр Черенов

кадыком Гиммлер.

      – Анализ последних событий, так или иначе связанных с именем Дёница. Дать хронологию?

      Гиммлер мотнул головой: Шелленберг был прав. Рейхсфюрер и сам мог дать и хронологию, и анализ. Но сейчас он неожиданно отступился от самого себя: предпочёл отработать в стиле «а ля рюсс». «Не ошибаюсь, к сожалению, но вдруг?!». Только в политике счастливых «вдруг» не бывает: все – «обратного свойства». Что и подтвердил сейчас Шелленберг, как всегда, прямолинейный и безжалостный. В такой ситуации Гиммлеру оставалось лишь одно: «вскрывать нарыв до конца». Самому, не дожидаясь, пока это сделает бригаденфюрер, но куда менее деликатно: «грубыми руками и без анестезии».

      – То есть, Вы хотите сказать, Вальтер, что и рейхсфюрер… что я как рейхсфюрер…

      – … больше не рейхсфюрер! – хладнокровно «добил раненого» бригаденфюрер.

      И Гиммлер умер – «по состоянию на сегодняшний день». Но «умер» он рейхсфюрером, с надеждой «на воскрешение» в должности уже завтра. И потому, что надежда умирает последней. И потому, что русский «авось», подкреплённый немецкой предприимчивостью – это неиссякаемый источник надежды. И потому, что Шелленберг, всё-таки, расщедрился на анестезию, заключив свой «приговор» словами: «может быть». Отсутствие уверенности в плохом – разве не шанс на хорошее?!

      Да и «умирать» Гиммлер не собирался. По совокупности доводов он собирался лишь отлежаться, и дождаться подхода свежих сил, как физических, так и умственных. Так что, если Дёниц и в самом деле был накануне производства, то рано он радовался: Гиммлер уже стоял на очереди. С явным намерением отсмеяться последним…