Нескромные сокровища. Дени Дидро

у меня не более веские, чем у других, – возразила Сефиза, – во всяком случае, я их не отрицаю. Двадцать тысяч экю за спокойствие – это совсем не дорого; потому что, откровенно говоря, я не более уверена в моем сокровище, чем в моем языке: ведь у меня вырывалось немало глупостей в моей жизни. – Я слышу ежедневно, какие невероятные похождения разоблачаются, подтверждаются и подробно рассказываются сокровищами; если откинуть от них три четверти, остатка хватит, чтобы обеспечить женщину. Если бы мое сокровище солгало только наполовину, я уже погибла бы. Не достаточно ли того, что сокровища руководят нашим поведением, неужели необходимо, чтобы наша репутация зависела от их болтовни?

      – Что до меня, – с живостью вмешалась Исмена, – я предоставляю событиям идти своим чередом, не пускаясь в бесконечные рассуждения. Если, как утверждает мой брамин, Брама заставил сокровища говорить, то он не потерпит, чтобы они лгали. И нечестиво думать иначе. Мое сокровище может говорить, когда ему угодно и сколько захочет. В конце концов, что может оно рассказать.

      Тут послышался глухой голос, как бы выходящий из-под земли и отозвавшийся подобно эхо:

      – Очень многое.

      Исмена, не представляя себе, откуда раздался ответ, вспыхнула, выбранила соседок, чем позабавила весь кружок. Султан, в восторге от того, что она попалась на удочку, отошел от министра, с которым беседовал в сторонке, приблизился к ней и сказал:

      – Берегитесь, сударыня; если вы некогда избрали одну из этих дам своей наперсницей, то как бы их сокровища не вздумали предательски напомнить о тех историях, которые ваше собственное уже позабыло.

      В ту же минуту Мангогул, повертывая перстень, вызвал между дамой и ее сокровищем довольно странный диалог. Исмена, которая хорошо обделывала свои делишки и никогда не имела наперсниц, отвечала, что самые искусные злые языки не могли бы ей повредить.

      – Может быть, – раздался незнакомый голос.

      – Как, может быть! – воскликнула Исмена, уязвленная обидным сомнением. – Чего же мне бояться с их стороны?

      – Весьма многого, если они знают столько, сколько я.

      – А что вы знаете?

      – Очень многое, будьте уверены.

      – Очень многое? Это обещает немало, но не означает ничего. Можете ли вы привести какие-нибудь подробности?

      – Без всякого сомнения.

      – В каком же они роде? Есть у меня сердечные дела?

      – Нет.

      – Интриги? Похождения?

      – Вот именно.

      – С кем же, соблаговолите сказать – с петиметрами? С военными? С сенаторами?

      – Нет.

      – С артистами?

      – Нет.

      – Вы увидите, что это окажутся мои пажи, мои лакеи, мой духовный отец или духовник моего мужа.

      – Нет.

      – Господин лжец, вы кончили?

      – Не совсем.

      – Однако я не знаю больше никого, кто бы мог участвовать в моих похождениях. Было ли это до моего замужества или после него? Отвечайте же, наглец!

      – Ах, сударыня, довольно браниться; прошу