Дальше, как это часто бывает, он впервые попробовал вкус алкоголя, способного на время снять жуткую боль, но даже тогда он не опустился до пьянства. Спустя годы, он начал работать тренером. Сидя на обшарпанном стуле, он с улыбкой следил за малышней, что крутила сальто и кувыркалась на жестких матах. Изредка он ковылял к ним, показывая новый трюк или страхуя кого-то из своих учеников. Глаза его светились, когда под его руководством ученики брали золото, серебро, бронзу на городских соревнованиях. Неважно, какие медали они завоевывали, ему было так радостно смотреть на снаряды, скалой выдерживающие всех детей, на аплодисменты после удачного выступления и разочарованные вздохи после обидного падения. Сердечко его скакало, когда малышня срывалась с бревна, а ученики заботливо успокаивали, обещая, что завоюют для него медаль в следующий раз.
Спустя несколько лет секцию закрыли. Бюджет урезали, и спортивный комплекс выкупили бизнесмены из Москвы. Вместо спортивного зала, в котором дети стояли на головах, а пришедшие за ними родители восторгались своими чадами, где мальчишки кувыркались наперегонки, а девочки превращались в стройные мостики, сделали обычный тренажерный зал, который был ничем иным как унифицированным кирпичиком громадного коммерческого механизма. Детские крики и смех умолкли, теперь слышалась дикая музыка, подгоняющая человека необдуманно жить, а в зеркалах отражались стройные фигуры женщин со смартфонами в руках.
Были попытки воскресить секцию, и Стекляшка даже пару раз проводил занятия на улице. Общественные турники, брусья – это годилось для занятий, но с каждой неделей ряды будущих гимнастов редели, пока не наступила зима.
Когда снег растаял, а на небо взгромоздилось апрельское солнце, Стекляшка одиноко стоял возле турников, вглядываясь вдаль. Он видел своих учеников, но те не видели его. Они проходили мимо. Так Стекляшка понял, что потерял хоть какое-то разумное объяснение своему существованию. Железный болт в ноге раскалялся, напоминая ему, что он больше никому не нужен. А пенсия и пособия по инвалидности, пытающиеся покрыть унылый остаток жизни, послужили Стекляшке бесконечным источником волшебного прозрачного зелья.
Каждый пьяница когда-то был ребенком. Был личностью со своими мечтами. И Стекляшка – яркий тому пример. Да, все они выбирают эту узкую покачивающуюся дорожку, все они могут остановиться, развернуться и выйти из хватки когтистых бутылок, но есть ли в этом смысл?
У Стекляшки было чувство собственного достоинства. Он окинул мутными глазами троицу и фыркнул. Подростки серьезно следили за ним. Сделает или не сделает – решалось последующее отношение к нему.
– Да пошли вы в далекую щель, – процедил он и попытался развернуться. В голове небо с землей поменялись местами, и он неуклюже упал. Зашмыгав по земле руками, он напоминал черепашку, лежащую на панцире.
– Поднимите, – промолвил Макс, и Тима с Толиком тут же подскочили к Стекляшке. Он отскочил от них как