На рассвете разбудил меня тихий голос:
– Вставай, тебе в госпиталь пора.
Окончательно сбросив остатки сна, я начал костерить себя последними словами: «Ну и сволочь же я! Девчонка дурит, а ты воспользовался моментом».
Дело в том, что Вера была девушкой, а выпитый спирт и тоска по женщине отодвинули мою порядочность на задний план.
– Ничего не думай, – шептала мне разгорячённая девчонка, – я хочу этого, это надо мне…
– Зачем? – пытался я сохранить остатки мужской чести.
– Не спрашивай, – неумело, но по-женски страстно целовала она меня в губы.
И я не устоял. Стараясь не обращать внимания на возникающую в спине боль, я ласкал это нежное девичье тело, забыв о том, что на дворе стоит январь сорок второго. Что, может быть, это последняя в моей жизни женщина, что через несколько дней мне вновь возвращаться в кровавый ад.
Под утро мы с Пашкой шли в госпиталь по пустынным улицам, ломая тишину замороженных подворотен.
– Женюсь, – вдыхая морозный воздух, весело говорил Павел.
А я не говорил ничего, я был женат. Вот только не знал, считать ли этот брак действительным или нет?
«Браки совершаются на небесах, а не в загсах, – прошелестел в моей голове тихий голос, – так что даже не думай».
До вечера мы с Лоскутниковым отсыпались, а после последних процедур я слушал продолжение Пашкиной эпопеи.
– В конце августа фашист стал давить так, что поступил приказ оставить город Черкассы, – рассказывал он, – я со своим взводом отступали последними. У меня был приказ взорвать железнодорожный и автомобильный мосты через Днепр. Железнодорожный рвать не пришлось, немцы сами его взорвали, а вот автомобильный мы уничтожили как надо, он взлетел на воздух, едва мы ступили на левый берег Днепра.
Двигаясь вдоль берега, наш полк вышел к окраинам Кременчуга. Мы перешли через реку Пселл и заняли оборону на холмах. Начались упорные бои за город. Немцы рвались вперёд, несмотря ни на какие потери. Нашу дивизию теснили по всем направлениям. Мой полк отвели за реку под стены Кременчуга.
Немцы подошли настолько близко, что вели обстрел моста через Пселл картечью. Уничтожать они его не хотели, берегли для себя. Движение через мост прекратилось. И тут меня вызывают к самому генералу Рябышеву.
– На тебя вся надежда, сынок, – посмотрел он мне в глаза.
– Я готов! – ответил я, поняв, что комдив хочет дать мне какое-то серьёзное задание.
– Слушай меня внимательно, сержант. Немец прорвал фронт. И частям, которые успели перейти через реку, грозит окружение. Необходимо, чтобы ты доставил туда пакет, а на словах передал приказ: «Изменить маршрут движения и выступать в направлении железной дороги Киев—Полтава».
– Будет исполнено, товарищ генерал! – вытянулся я перед комдивом.
– Да погоди ты, – поморщился