Улыбка не сходит с моего лица. Наоборот, становится всё шире, ярче. Даже щёки сводит.
– Мы ещё не закончили. Он что-то продолжает писать… Я оставила телефон в своей комнате и прибежала к тебе – так хотелось об этом рассказать.
Мама глубоко вздыхает. Так, будто она только что освободилась от тяжёлой ноши. Таинственно, но явно по-доброму, улыбается. Снова берётся за готовку.
– Втюрилась девка.
– Ничего я не втюрилась.
– Втюрилась, втюрилась! По самые уши! Вон как горят.
Спорить с ней бесполезно. Я решаю пойти другим путём.
– А что, мама против? Мне квартиру подыскивать?
Она кривит лицо в комической гримасе: губы растянуты и поджаты в тонкую линию, одна бровь опущена вниз, а вторая вздёрнута кверху; затем она хватает шампур и пронзает им воздух со словами:
– Ой, Алис, заткнись!.. Иначе я тебя шампуром заколю.
Я отпрыгиваю в сторону, визжа и смеясь.
Мама берёт оставшиеся три шампура в одну руку и миску с маринованным мясом – в другую, чтобы отнести их папе. Я догоняю её уже в коридоре, чтобы задать тот же вопрос, только в другой форме, более серьёзной. Мне вдруг становится очень важно узнать, что она об этом думает (о моих чувствах к доктору, чужому мужчине) прямо сейчас.
– Мам, так что ты скажешь об этом?
Она немного замедляется, начиная говорить, затем, у входной двери, останавливается совсем.
– Ты не глупая девочка, знаешь, что он уже занят, а чужих нам не надо, да и сам он из семьи вряд ли уйдёт, – эти слова острым лезвием проходятся по моим ушам. Я и не хочу, чтобы кто-то куда-то уходил… – Но ты уже влюбилась, вижу по тому, как ты сияешь, – она кротко улыбается. – В последний раз я тебя такой видела, когда ты совсем маленькая была. Ребёнка всегда осчастливить легче. Ровно, как и обидеть. Так вот что я скажу: пока ты любишь, и это приносит тебе радость и счастье – и я счастлива буду. Для меня главное, чтобы тебя больше никто не обижал.
Мои чувства кажутся мне самой грязными, запрещёнными. Хотя такой вдохновлённой я себя ещё никогда не чувствовала. Но гораздо чаще я мысленно ругаю себя, чем позволяю насладиться этими приятными ощущениями, пробуждаемыми от мыслей о нём, о его взгляде, о его улыбке, о его тёплых руках. И я рада, что один из самых дорогих мне людей, не осуждает меня, а поддерживает. И я немного забываю о самобичевании, ослабляю хватку собственных рук вокруг собственной шеи. Мамины слова всегда звучат правдиво и искренне. После них мне зачастую становится легче. Я обнимаю её сзади. Она склоняет голову мне на плечо, так как руки у неё всё ещё заняты.
– Ну всё, иди давай, режь огурцы.
И я отстраняюсь от неё, весело хихикая, вприпрыжку убегаю на кухню в надежде не получить волшебного пенделя.
Мама не умеет долго быть серьёзной. Так я раньше думала. Но теперь понимаю, что всё наоборот: требуется немало усилий, ума и мудрости, чтобы оставаться весёлым, позитивным, любить жизнь во всех её проявлениях и делиться этими