– Смелое заявление, – растягивая слова проговорил Марк. Пиво оказалось очень вкусным и освежало голову, так что он чуть залпом не выпил всю бутылку, – Макс уехал?
– Да, заказал такси и упорхнул. А если бы чуток повременил, мог бы с нами выпить
– Еще его не хватало. Ты бы еще нашей старушке предложил, и получилась бы просто совершенная семейная идиллия.
Отец издал короткий смешок, а затем громко икнул.
– А что, неплохая идея! Вместо семейного ужина сбор в библиотеке. Старушка будет в восторге!
Марк с интересом подметил про себя, что разговор его вовсе не утруждает. Кроме того, от выпитого спиртного по всему телу начинал разливаться приятный, теплый хмель. Первую опустошенную бутылку он поставил на стоявший между ним и отцом стол, сразу же открыл вторую и отхлебнул из нее, затем достал из кармана пачку сигарет и вытащив одну зубами, прикурил. Маленькие барашки молочного дыма взмыли под потолок.
– Дай мне тоже. —попросил отец. Марк протянул ему сигарету, и сам прикурил. Отец с наслаждением затянулся.—Вы с Максом, кажется, повздорили немного.
– Да. Откуда ты знаешь?
– Ну вы отнюдь не шепотом говорили. Я так понимаю, Анна хочет встретиться с тобой?
– Да, – Марк аж пивом подавился от неожиданного отцовского вопроса, – у тебя отличный слух.
– Не сердись. Лучше ответь мне, почему ты отказался с ней увидеться?
– Зачем нам это? Мне это не нужно. Ей кстати тоже. Люди почему-то воображают, что перед смертью обязательно надо просить прощения за любые обиды, про которые обиженные давно забыли.
– Ты можешь пытаться обманывать себя, но не делай попыток обмануть меня. Уж ты точно ничего не забыл. И не говори, что ты не допускал мыслей о возможности хотя бы вновь увидеть ее. – отец докурил сигарету и потушил окурок о лежавший в ведре лед. Марк мертвым взглядом наблюдал за ним сквозь плотный кумар. Его сигарета почти одиноко тлела, забытая между пальцами. – прежде чем ты обложишь меня матами, позволь рассказать тебе одну историю, которая приключилась со мной еще в молодости.
Марк безмолвно и с интересом смотрел на отца. Тот, не дождавшись его ответа, продолжил говорить.
– Случилось это в тысяча девятьсот девяносто втором, в Париже. Мне было двадцать два, молодость бушевала во мне всеми штормами мира, я был энергичен, силен, амбициозен, уверенности моей позавидовали бы многие, – Александр Александрович сделал несколько глотков из бутылки, пополоскал пивом горло, проглотил, затем не торопясь продолжил, – но главное, я был свободен почти от всего: я был независим от вредных привычек – я даже не курил тогда, у меня не было обязательств перед семьей, потому как семьи то к тому времени еще не было, мне был неведом страх неудач. Я сказал: почти от всего. Моей единственной страстью тогда были деньги. Оглядываясь назад, я вижу, что слишком сильная энергия