Я моргаю; перед глазами что-то размытое. Что-то серое.
Щебень? Кирпичи?
Кашляю.
Лежу на спине, смотрю в небо, но оно потеряло голубой цвет. А солнце потеряло желтый. Их больше нет – ни солнца, ни неба, их как будто сдул ветер, оставив только серую пустоту.
Серый цвет – повсюду. Глубокий, недвижимый, поглощающий.
«Вставай! – говорю я себе. – Надо выбираться отсюда. Надо найти Хиро».
Я кричу его имя в темноту. Мой голос слишком слаб.
Снова кричу, но вдыхаю пыль, кашляю, надрываюсь от кашля – до слез.
«Давай, – думаю. – Поднимайся! Ты должен!»
Тело тяжелое, как свинец. Пытаюсь пошевелить пальцами ног. Получается! Я чувствую их, чувствую ноги. Хотя бы чуть-чуть.
С руками как-то проще, они свободно двигаются – вправо-влево. Медленно поднимаю руку, провожу по волосам, но морщусь от боли. В голове будто тысячи иголок.
Другой рукой дотрагиваюсь до лица, но меня тошнит от боли. Я открываю рот, и кожа на щеках туго натягивается:
«Хиро!» – кричу я опять, но ответа нет.
Ни единого звука.
Сбрасываю с груди и ног бесформенные обломки – деревянные, металлические, каменные. Смотрю на себя. Мне страшно. Я лежу в одном нижнем белье.
Кто взял мою одежду? Куда все подевались?
Поднимаюсь. Теперь во мраке я могу разглядеть очертания предметов, но мозг не принимает то, что я вижу. Мысли об одежде и наготе исчезают сами собой.
Стены лежат на полу, а потолок… Я осматриваюсь… потолка нет… оконные стекла выбило вместе с рамами…
Дверь! Где дверь? А стол и стулья? Где они? Куда все исчезло? Где Хиро?
Изо всех сил пытаюсь сохранить равновесие и наступаю на что-то мягкое, расчищаю этот непонятный предмет ногой и – внезапно – вспышка цвета.
Моя книга.
Я хватаю ее и прижимаю к груди, как будто это сама жизнь или то волшебство, которое сможет рассеять кошмар вокруг меня.
Шатаясь, с вытянутыми руками – чтобы не упасть, – я поднимаюсь на груду щебня и обломков и смотрю, во что превратился мой город.
Все покрыто густой пылью, окутано серыми облаками. Ищу на небе Луну – мне кажется, сейчас ее время, хотя я понятия не имею, ночь на дворе или день. В темноте проступают какие-то формы – будто призраки поднимаются из могил. Но среди этих теней нет ничего похожего на дома или людей: никто не открывает двери, никто не выходит на улицу – посмотреть, что произошло. Повсюду только груды камней, обугленные стволы деревьев, поваленные телеграфные столбы, скрученные металлические конструкции, торчащие, как сломанные ребра умирающего животного, деревяшки, замершие в ожидании пламени.
Опустошение. Разрушение. Руины.
Я не могу пошевелиться от ужаса.
Дороги, по которым я шел утром, исчезли.
Повозки с лошадьми – их нет.
Люди на велосипедах – точно их и не было никогда.
Деревянные дома на улице Хиро…
дома на моей улице…
вся моя улица…
Куда все делось?
И где люди?
Где сосед Хиро, господин Хияси? Его жена и дети, где они?
Господин Сато, у которого