– Что? О чем вы? – продолжил я играть тупицу. Ну же, смотрите. Брать у меня нечего. Я всего лишь старик. Всего лишь…
Я не успел закончить мысль. Меня подняли над землей и встряхнули. Почувствовал себя грелкой, схваченной небезызвестным Тузиком.
Попытался вырваться, но куда уж там. Сопротивляюсь, меня трясут еще сильнее.
Желудок тут же свело, а голова закружилась.
– Что-то не густо с него сыпется, – морщится Джей. – Обчистите его, – он кинул меня своей своре так, что я со всей силы приложился головой о землю. Перед глазами поплыло, но я, кажется, попытался встать, за что и получил по носу. Очки слетели, и тут же раздался хруст. Кто-то на них наступил.
Они мне так нравились. Удобные, привычные.
Почему-то именно от этого стало очень обидно. Просто до слез. Может, я и плакал, да только от очередного удара тяжелого ботинка потерял сознание. Совсем слаб стал. Совсем…
Когда я очнулся, их след уже простыл. Вокруг меня крутился пес, а его хозяин – мой сосед снизу, совсем еще мальчишка, пытался привести меня в чувство. Смешно сказать, я знал еще его деда. Хороший был человек. Правильный. И семья у него такая же.
Внук же полностью в него пошел. Даже пса такого же завел. Где только взял настолько похожую шавку, ума не приложу.
– Вы в порядке? – суетился он.
– Д-да, спасибо, – я постарался улыбнуться, что вышло с явным трудом и из рук вон плохо. Губу мне разбили.
Похлопал вокруг, стараясь найти очки. Но тут же вспомнил хруст.
– Ваши очки разбиты, – грустно подтвердил мои опасения парнишка. Я же без них, как без рук. Все размыто, как на картине особенно вдохновенного импрессиониста.
В общем парнишке пришлось проводить меня до квартиры, где он помог мне найти запасные более слабые, чем мои привычные очки, и обработать раны. Все же меня не слабо так потрепали. Ссадин осталось море, а ребра ноют, словно пытаются отыграть блюз. И как у них только совести хватило бить старика, тем более находящегося без сознания? Ума не приложу.
Так бы, наверное, и валялся там до утра, но парнишка вовремя подвернулся. Забавно. Всегда поражался разнице между людьми одного поколения. Глядя на одних, кажется, что этот мир уже не спасти, ради других же хочется жить. Похоже, что это закон равновесия, когда у кого-то нет души, а кому-то досталось ее с лихвой.
Впрочем, есть ли она у меня? Или разменял в молодости на тридцать серебряников?
Думать об этом я не стал. Просто заварил чаю, чтобы угостить своего помощника. Чай у меня всегда самый лучший и настоящий, дешевый и пакетированный я просто не пью.
Шавке же дал пару ломтей сыра. Ее предшественница была от него без ума. Эта далеко не ушла.
– Вы тоже знаете про сыр? – улыбнулся парнишка, аккуратно отхлебнув из фарфоровой чашки. Печенье он уминал, как его дед. А вот ценность такого напитка, как чай, явно не понимал.
– Грета, собака твоего деда, любила сыр, – пожал я плечами, пододвинув к мальцу плошку с печеньем.
Он благодарно кивнул и, прожевав,