Он был невозможный, сказочный добряк. И Элис чувствовала себя кем-то вроде опекуна, когда в очередной раз настойчиво просила не брать на практику больше студентов, чем часов в сутках. Вообще, их отношения с за неполные три года, что она провела в его лаборатории, незаметно перешли в разряд своеобразной дружбы, насколько это возможно при их неравном положении. Все вчетвером они даже ходили на какой-то концерт, а потом дружно перепили дешевого пива. Удивительно, но именно с этими людьми ей всегда находилось, о чем поговорить и помолчать. Они знали, когда к ней нельзя лезть, а когда стоит поддержать разговором.
Элис мысленно улыбнулась забавному воспоминанию и неожиданно поняла, что вокруг стало подозрительно тихо. Рецепторы уловили незнакомый аромат, острыми кисло-сладкими нотами впивающийся прямиком в мозг. Осторожно подняв голову и с неудовольствием ощущая на щеке оставшийся след от карандаша, на котором она, оказывается, лежала, Элис открыла глаза. Взору предстали темно-синие мужские брюки. Она моргнула, пытаясь прогнать наваждение, но штаны никуда не исчезли, равно как и витающая вокруг парфюмерная композиция. Нет, разумеется, ноги там тоже были, в этих брюках. Длинные, почти бесконечно тянущиеся конечности, пока она поднимала голову всё выше и выше. Но первое, что отметил её сонный разум – идеально выглаженные стрелки. Элис даже успела удивиться, не по лекалам ли их делали. После чего взгляд скользнул вверх, на секунду останавливаясь на застегнутом одной пуговицей пиджаке в тон, тонком завязанном хитроумным узлом галстуке, и… она почувствовала, как вся кровь отлила от лица, а сердце бешено застучало. Нет. Это просто не могло быть правдой! Это же кошмар какой-то! Что он здесь делает, мать его?
– Рад, что вы соизволили проснуться, мисс… – обманчивая вкрадчивость уже знакомого голоса заставила вздрогнуть, пока сверху вниз на неё смотрел тот самый мудак из клуба. И, Господи помилуй, сейчас он был ещё более невероятен, чем в полутемном зале «Вальхаллы».
Элис неверяще смотрела в будто принадлежащее идеальному голливудскому злодею узкое лицо, и то хаотично вылавливала некрасивые мимические морщинки, то поднималась за ними по высокому лбу. Она падала в оттенявшие безумствующей резкостью скулы провалы щек, цеплялась