Часы пробили одиннадцать, а Сара сидела на стуле, в своем кабинете, чувствуя страшную усталость, будто провела сутки на ногах. Внезапно в желудке что-то забурчало, творилось неладное. Пронизали рези, какие-то газы рвались наружу и вдруг они вышли. Эти газы не могли ниоткуда взяться, этого просто не могло быть!
Но это было. Через широко открытый рот, в пароксизме изрыгала из себя воздух, похожий на тигриное рычание, низкое и глухое.
Стали явственны старухины предупреждения, что надо пропустить через себя чью-то болезнь и выбросить прочь.
А старуха умерла в тот же день. Примерно в это же время, что двумя днями позже повествовал возница. Бубнил что-то про бессмертие дара, передавая последние слова старой ведьмы.
Более всего Сару испугало слово «бессмертие».
1933
Стало понятно вполне, что никакие уговоры на крестьян российских не действуют. Немецкие колонисты так же с усмешкою отказывались вступать в колхозы, отдавать свою живность, свои механизмы, инструменты, десятками лет заботливо собираемые, свою собственность и строения, продолжая обычную жизнь. И тогда советская власть перешла к решительным действиям.
Год выдался снова неурожайный, а поскольку никаких методов у советской власти кроме «отнять» не было, то действие это и произвели со всем пролетарским рвением.
У большевиков уже не оставалось вариантов, кроме насилия. Необходимо всем, всей стране показать, что неприятие сталинской модели обобществленной экономики означает только смерть, крестьянам не оставили выбора: либо ты вступаешь в колхоз, либо умрешь.
«Железным кулаком загоним человечество в счастье».
Сара с Эрнстом давно уже хотели уехать из страны победившего пролетариата, но всегда что-то мешало: в гражданскую войну было невозможно передвигаться на дальние расстояния, грабили и убивали всех и вся, понятно только одно: сиди на месте, может быть и уцелеешь.
Потом пришло послабление для крестьян, всем казалось, что самое плохое позади и сейчас будет только хорошее. Такое часто бывает с человеками: после того, как обезумевшая смерть отступает, выкосив на войне людей, принеся страдания, трагедии, слезы, обществу кажется, что наступило счастье. Что можно трудиться на земле, пользоваться результатами своего труда, растить детей, радоваться простым вещам и считать это милостью божьей.
Казалось бы: до войны всё то же самое, но это не воспринималось как высшее благо.
Вот только была только одна серьезная проблема в этой обманчивой свободе и наслаждении жизнью: границы были закрыты.
Когда же Сталин решил создать колхозы, стало совсем поздно. Разумеется, сейчас уже ни о каком бегстве из страны не могло быть и речи: кордон окружен плотным кольцом пограничных застав, пересечь границу тайными тропами