Досталась Васе жена весёлая, бойкая, непоседливая, приятно посмотреть. Да и посмотреть было на что. Тонька об этом знала и старалась, чтобы на неё смотрели. Запирать себя в четырёх стенах она не собиралась. Вася подневольно таскался за ней по вечеринкам, по гостям, по всевозможным пикникам на природе, нагрузившись сменными ползунками, бутылочками с кипячёной водой, толкая перед собой детскую коляску. Тонька всей душой отдавалась веселью: голосила песни, хохотала до слёз, безбоязненно заигрывала с чужими мужиками, дурачилась, как котёнок на травке, щипая своего Королёва. Тот терпел, терпел – но потом ему это надоело. Он с сыном оставался дома, готовил, мыл, стирал – и ждал, когда весёлая круговерть надоест наконец-то и самой Тоньке. Тоньке, однако ж, нисколько не надоедало.
Работала она стрелком ведомственной военизированной охраны. Дежурила то в день, то в ночь. Заскочив с дежурства домой, она тут же уносилась куда-то опять, быстренько перекусив, накрасив губы и ресницы, промокнув излишне накрашенные места сушившейся на кухне рубашонкой сына. Королёв пробовал вставать на Тонькином пути, пробовал повернуть её лицом к семейной жизни и домашним заботам, иногда, для пущей убедительности, разбивал о пол тарелку. Тоньку это не останавливало. Орать и бить посуду она умела и сама.
Искренне плача, кусая губы, Тонька кричала, что лысый чёрт сгубил ей молодость, если бы не он, то быть бы ей стюардессой или манекенщицей. Королёв как мужчина замолкал первым. Немногим погодя затихала и его жёнушка. Всхлипывая, Тонька шла в ванную, умывалась, по-новому наводила красоту и с поникшим видом, будто направляясь в монастырь, выходила из квартиры. Хлопала входная дверь, и с лестницы доносилось быстрое цоконье Тонькиных каблучков.
Как-то Тонька дежурила ночью на своём посту в проходной электростанции, и к ней ночью для перемирия заявился слегка выпивший один её знакомый. Близкий. Этот близкий знакомый незадолго до этого, будучи с Тонькой на именинах у подружки, как показалось Тоньке, излишне много уделял внимания имениннице. Личные интересы совпали со служебными, и на пост своего знакомого Тонька не пустила. Но изменник, видимо, хорошо ведавший женские сердца, не поверил её словесным угрозам и полез через форточку в помещение проходной. Действуя в точности с караульным уставом, Тонька применила табельное оружие: саданула настырного хахаля рукояткой револьвера по лбу, а когда тот, опешив, сорвался с подоконника на землю, выстрелила через форточный проём в воздух.
Близкий знакомый, здорово перетрусив, побежал зигзагами прочь. Тонька выставила револьвер в форточку, прицелилась и решительно, по дуэльному, бабахнула. Не выбирая сухого места, точно убитый наповал, тот шлёпнулся в лужу и замер в неподвижности. Тонька выронила оружие, завывая от плача, доложила начальнику караула «об убийстве нарушителя».
Не