– Шурик! Шурик!
– Володя!
Из кабины пилотов показался, видимо, призываемый Володя. По своему телосложению способный продвигаться по салону только боком, он медленно подошёл, поблёскивая шевронами, схватил пятёрней воротник Сашкиного пиджака и выпихнул его на площадку трапа.
– Шурик, прости! – надрывно прокричал упирающийся Сашка.
Жестом Володя показал рабочим внизу, что можно отъезжать. Те исполнительно покатили от самолёта своё сооружение на скрипучих колёсиках. Сашка уцепился за поручни раскачивающегося трапа, посмотрел на закрывающийся
люк, на белый и гладкий, как лягушачье брюхо, борт самолёта – и совсем негромко, с робостью в голосе позвал:
– Шурик…
Несмазанные колёсики трапа на бетонной самолётной рулёжке весело посвистывали по пути.
Наследство прошлого
«Корыстолюбие, стремление к лёгкому обогащению – одно из родимых пятен капитализма, наследство прошлого, мешающее строительству коммунистического общества»
(Из моральных лозунгов Советской власти)
Эта маленькая улица относилась к заповедной части города. Здесь ничего не строили нового, ничего не облагораживали и даже не ремонтировали.
На улице тесно липли друг к другу двух- и трёх-этажные дома из красного или желтого кирпича, когда-то, наверное, шикарные в своем помпезном модерне и вызывавшие чванливую гордость владельцев: хлебных купцов-миллионщиков, провинциального дворянства и более-менее состоятельного мещанства. Теперь эти дома с осевшими углами, обвалившимися балкончиками, выщербленными фасадами щурились подслеповато окнами в тени таких же старых, искореженных временем кленов и тополей.
В восемнадцатом году в доме с гипсовыми львиными мордами у парадных дверей поселилась бежавшая из смутной Москвы двадцатилетняя Поля Казанцева. Она заняла весь второй этаж и открыла там салон под названием «Для любителей прекрасного». Имелись в виду, вероятно, музыка, поэзия, живопись.
У обитателей улицы такая самостоятельность и предприимчивость в сочетании с юным возрастом и броской красотой, что по тревожным временам так же опасно, как и блеск бриллиантов, вызвали сильное возбуждение по провинциальному недоразвитой фантазии.
Первые дни разговоры о Казанцевой по актуальности затмили все революционные события и даже слухи о скорой победе генерала Юденича. Непонятно, с каких предпосылок у заинтригованных обывателей сложилось твердое убеждение, что Казанцева по отцу имеет фамилию Распутина и что она ни много ни мало была пассией самого государя- императора, который в пику надменной государыне-императрице закрутил любовь с Поленькой, оттого и запустил все государственные дела, а потом и вовсе отрекся от престола.
Полю Казанцеву нисколько не интересовало, что о ней судачат истинные христиане и монархисты. В организованный ею или, как тогда говорили, учрежденный салон зачастили шумные компании военных на извозчиках, на блестящих автомобилях,