Незнакомые люди ее интересовали мало, она обращала внимание на их наряды, но на этом изучение заканчивалось. В конце концов, как ей пригодится информация о том, что у кого-то дергается глаз, а кто-то смеется слишком громко? Она даже имен не знала. Поэтому предметом ее наблюдения стали более-менее знакомые люди.
Ромаэль в парадном мундире выглядел невероятно привлекательным. Если за обедом его что-то беспокоило, то сейчас от волнений и тяжких дум не осталось и следа. Он разговаривал с молодым юношей лет двадцати и его спутницей. Лиссарина видела ее благородный профиль с едва вздернутым носиком и пухлыми губами. Она смотрела на Ромаэля широко раскрытыми глазами и смеялась его шуткам, откидывая голову назад так, что рыжие локоны подпрыгивали. Присмотревшись, Лиссарина увидела морщины вокруг глаз и рта, что выдавало ее возраст – ей было около сорока. Возможно, молодой мужчина был ее сыном, но разве ж разберешь с такого расстояния?
Пара человек, загораживающих обзор противоположной стены, подвинулась, неожиданно открыв взору Лиссарины милую сцену. На диванчике, закинув ногу на ногу, сидел Люциен в потрясающем черном фраке с золотой вышивкой на рукавах, белой сорочке с жабо и шейным платком. Он покачивал ногой в такт музыкантам, играющим ненавязчивую, расслабляющую мелодию, и смотрел куда-то поверх головы своей спутницы. Он был совершенно расслаблен, не чета утренней резкости и надменности, совершал жалкие попытки улыбаться, когда девушка шутила, и даже что-то говорил ей в ответ.
Его спутница была по-своему красива. Это не тот тип внешности, который нравился лично Лиссарине (она почему-то ценила природную бледность лица и легкий румянец на щеках), но то, что девушка была явной красавицей, неоспоримо. Ее кожа была смуглой, загорелой, без единого изъяна. Губы пухлые и очень изящные, яркие блестящие глаза очень приятного, орехового оттенка, тонкая шея и миловидные ручки, сложенные на коленях. Иногда она брала Люциена за руку, но через некоторое время отпускала, сомневаясь, можно ли допускать такую вольность. Лиссарина не была столь глупа, чтобы не догадаться, что видела перед собой ту самую упомянутую за обедом Оделию.
Девушка вдруг повернула голову, заставив высокий волнистый хвост насыщенного каштанового цвета колыхнуться, и в упор посмотрела на Лиссарину. Улыбнулась и отвела глаза, что-то шепнула Люциену, и тот тоже посмотрел на Рин. Скользнул взглядом, как по пустому месту. Волна гнева прокатилась по всему телу девушки: если уж сплетничаете, делайте