Еще одна чашка кофе, слишком часто, я знаю, не сердись. Рядом, на столе, лежат черновики, просто куча исписанных листков, обрывки карт и рисунков. Столько историй, разных, и как-то вместе они не собираются, не нравятся друг другу, не могут быть вместе. Часы. Круглые часы тихонько тикают, и вот уже минутная стрелка щелчком встает на цифру 6. Половина девятого. Надо пойти погулять. Одним глотком допиваю кофе, секунду стою неподвижно, пытаясь сдержать рев ошпаренного пищевода, а потом иду одеваться.
Я всегда знал, что за плохой погодой приятно наблюдать, сидя в тепле. С сигаретой, чашкой кофе и музыкой. И совсем иная картина открывается твоим ногам, промокшим с первого же шага. Но я так хочу подышать, если не тобой, то хотя бы воздухом. Я шел, сутулясь, инстинктивно пытаясь сохранить за пазухой квартирное тепло. Вот здесь я купил свою первую пачку сигарет, когда мне было 13. Вот здесь мы отдыхали с одноклассниками. Хорошо отдыхали. Лавочку до сих пор не поставили на место. Мимо согнувшихся кустов рябины проходят одинаковые люди, проходят, смотрят на тебя, и сразу же забывают. День растворяется в мыслях. Делаю круг, иду домой, где никто, кроме кошки, не ждет, не горит свет, где я сяду в горячую ванну, наберу побольше воздуха в грудь, окуну голову в воду и закричу.
Где ты? Как ты? Что с тобой? Кто с тобой? «Скоро. Скоро приеду». И остается только ждать. Сроки измерены, все выверено и трижды проверено. Мысли не помогут, а сделают только хуже. Терпи. Терпко. Тревожно растирая себя полотенцем не увлекайся, чтобы не содрать кожу, не думай, прекрати, слышишь, не смей даже представлять. Пусть твоя жена так далеко, уже в объятиях другого, не думай, не представляй, пусть любовница твоя рядом со своим мужем, и это он сейчас в полном праве касаться ее кожи, не думай об этом, заткнись. Ее кожа. Господи, ничего более гладкого и шелковистого, чем кожа ее бедер не было в мой жизни до того самого дня, когда я впервые прикоснулся к ней. Она смутилась на секунду, щеки ее вспыхнули, но промелькнувшее, как весенняя рябь на воде, выражение растерянности на ее лице тут же сменилось крепким коктейлем из уверенности с нотками сарказма и вызова. Зачем? Вот зачем ты думаешь о ней сейчас, о ее коже, ее глазах, губах и всем остальном, что тебе не принадлежит и никогда не будет принадлежать?
Затем, что первое, с чем сталкиваешься в попытках начать новую жизнь, это старые привычки. Они уходят неохотно, если вообще уходят. Они скользят во взгляде и отражении в зеркале, текут по венам, забравшись под кожу, дрожат сведенными мышцами ног, ломаются искусанными ногтями, но не уходят; они томятся в книгах, прочитанных наполовину или перечитанных на сотни раз; они вдыхаются сигаретными запахами и прячутся на дне