Раз ей не страшно, то все должно пойти как по маслу. Она знает, что красива и не хуже других девушек с пятой может применять «особые приёмчики», чтобы понравиться мужчине. Это её коронное касание щеки ладонью, взгляд – она точно знает, что нужно делать, чтобы у него не осталось сомнений. Движения выучены; даже походка, легкая и уверенная, – она тренировать ни один месяц, в перерывах между её настоящей работой и этой, прежде, чем стать такой. Пока она ещё плохо говорит по-английски и это единственное, что её по-настоящему пугает – заговорить по-английски.
Ей очень понравилось, что он взял её за руку. Так, невзначай, вложил ее ладонь в свою, и они отправились по ночной Гаване на ту сторону реки Альмендарес. Ничего особенного, но ведь любой женщине, даже самой сильной всегда хочется иметь возможность побыть слабой, и, оказавшись в его ладони, она наконец-то почувствовала, что у неё есть теперь эта возможность.
Как странно чувствовать себя счастливой и связывать это счастье с человеком, приехавшим из другой страны. Тем более, что всё непривычно: другие объятья, другие поцелуи, другой запах, другой взгляд – все другое, но не чужое, не чуждое.
Болтали всю ночь! Она на своем ломанном английском, уже без тени смущения, и он, на красивом, но двояком итальянском.
Шептались! Как дети малые залезают под одеяло и шепчутся там, в темноте, и чувство в этот момент такое, будто вы вдвоём на всем белом свете, а больше никого нет, только снежная пустыня со своими холодными гулкими ветрами.
Да, он другой! Но не чужой и не чуждый. Кажется, Белинда наконец-то влюбилась и это чувство оказалось для неё новым.
Она проснулась одна. Его не было рядом, никого не было. Она хотела позвать его, но вспомнила, что она не спросила как его зовут, а он не представлялся. Так она помнила. Ветер гнал волну на занавесках, но как-то лениво, нехотя. Дверь скрипнула и на пороге появился он, а в руках у него были два бумажных пакета с надписью Эскориал33. В одном оказалось два картонных стаканчика с кофе, а в другом круассаны.
– Корнетти е каффе34! – С восторгом выпалил он протягивая ей пакеты. – Она улыбнулась в ответ.
– Корнет – это документ. Как паспорт.
Они оба засмеялись. Кофе оказался на удивление вкусным, да каким! Она знала, что раньше не пила такой. А круассан! Чудо! Это было чудо.
– Я хочу пригласить тебя в театр Мелла на балет. – Она смотрела на него, облизывала свои красивые пальчики после круассана и не верила своим ушам. Никто. Никто! Не приглашал её в Мелла на балет. До него.
Так и пошло дальше. Они ходили на балет, на набережную, на тридцать третий этаж и даже забирались на холм к статуе Христа, что точь-в-точь, как в Рио. Это время тянулось как льется водка, полежавшая пару часов в морозильной камере. Тягучее счастье