Я не верила, что все закончилось. Я ведь уже почти приготовилась ехать к Ниязову. Убедила себя, что так надо.
– Как же мне отблагодарить-то вас, ребята? Со словами благодарности я принялась совать ему в карман два рубля – все, что осталось от занятой у соседей на такси пятерки. Он не взял.
– Уберите.., вон,. герою конфет купите, – развернулся и пошел быстрым шагом назад.
* * *
Утром была разборка с Олегом, который был крайне озадачен количеством и качеством синяков, неизвестно откуда взявшихся. Еще более его удивило мое чистосердечное признание, что это моих рук, точнее, ног, дело. Апофеоза его удивление достигло, когда я недвусмысленно указала ему на дверь, процитировав глубокоуважаемого профессора Ниязова по части «никчемности мужа».
– Да пошла ты знаешь куда! Надоело! И так в лепешку расшибаешься ради них, бардак этот ваш вечный терплю, да еще и.., – рыкнул он и скрылся из глаз, оставив меня сидеть и смотреть в одну точку, лихорадочно соображая, чем же теперь платить за квартиру и на какие деньги выживать.
«Ничего, как-нибудь, – решила я, не зря я почти дипломированная медсестра. Руки, ноги, голова есть. Не кисни, прорвемся, брат», – подмигнула я Максу, который лежал на моей подушке и таращил глаза на окно, где серо-буро-малиновая какая-то птица прыгала на ветке, как на трамплине, и киснуть вроде не собирался. Жизнь продолжается.
Через две недели в нашей районной поликлинике сыну сняли швы, заразив его при этом гепатитом Б.
* * *
В детстве нас всех учат не врать. А как же, одна общеизвестная история про мальчика и кашу чего стоит. Мальчик не хотел есть кашу, а без предъявления чистой тарелки мама не взяла бы его в зоопарк. Он старался, бедняга, изо всех сил. Каша не желала глотаться. Он сыпал в кашу соль, сахар, варенье клал, горчицу с хреном, наконец. В конце концов, когда каша стала совсем уж несъедобной отравой, он сдался и вылил ее в окно. Выслушав мамины похвалы за чистую тарелку и помчавшись одеваться, мальчик услышал звонок в дверь. В подъезде стоял человек в нарядном костюме, пальто и шляпе. Все бы ничего, но на шляпе, пальто и костюме дымилась несъеденная каша. В конце этой истории родители поднимали палец и проникновенно говорили:
«Запомни, дружок, тайное всегда станет явным».
Я эту историю просто ненавидела. Жалко было мальчика. Обидно было за такое неудачное совпадение. И нужно было этому дядьке проходить под окном именно в этот момент! Однако выводы, которые я сделала в самом юном возрасте, возможно, удивили и разочаровали бы моих родителей. Я думала, если бы мальчик затратил еще одну секунду и выглянул в окно прежде, чем лить туда свою кашу, все могло бы отлично получиться. Опираясь на свой недолгий жизненный опыт, я сказала себе – любое вранье