– Кто жить не хочет?!
Тишина была ему ответом.
– Вот то-то, – сказал он уже тише, – нет таких.
***
Черт их дернул идти вдоль берега. Но решение было коллегиальным, так что винить в этом было некого. Да, в общем-то, в этом решении была логика. У моря должны же жить люди – рыбаки там, моряки…
С корабля на берег вытащили много. Теперь, глядя на эту гору, было ясно, что упереть все это на себе они не смогут. Но и бросать что-то было жалко. Что ни возьми, все могло пригодиться. Особенно еда, особенно вода. А те же инструменты? Как строить карьеру тому же Халебу среди людей, если у него не будет хотя бы минимального их набора? А и самый минимум, даже после тщательного отбора, тянул на несколько пудов. А что вы хотите – они же железные, а железо – оно тяжелое. Ну, одежда. Те же паруса, наконец. В общем – бросить жалко, а тащить…
Но Халеб все же не зря был инженером. Он, хоть в разговорах и называл себя ученым, был, в отличие от того же Бонифациуса – рафинированного теоретика, именно что практиком. К тому же обладавшим завидным жизненным опытом.
Светило солнце, но пронизывающий влажный ветер заставлял ежиться. В воду лезть не хотелось, категорически. Пересилив себя, Халеб разделся под удивленными взглядами спутников и, держась все за ту же веревку, побрел к брошенному суденышку. В руке у него был топорик.
Из досок, отодранных им от обшивки, он, уже на берегу, сколотил волокушу. На нее водрузили груз и впряглись в привязанные к волокуше веревки. Отчасти еще и поэтому пошли вдоль берега, что тащить это сооружение по влажному песку пляжа было легче, чем переть его по уклону вверх, туда, где и начиналась собственно суша.
Весь день шли без приключений, но и без результата. Берег был все так же пустынен. Поужинали и, взяв с собой все те же полотнища, вскарабкались наверх, туда, где посуше. В этом месте берег уже поднимался довольно высоко. Сами-то взобрались, но волокушу затащить даже пробовать не стали. Бросили вещи и припасы внизу, решив, что за ночь, авось, ничего такого не случится. И точно, наутро обнаружили все оставленное в целости, сохранности и на том же месте.
Двинулись дальше. И чем дальше шли, тем полоска пляжа становилась все уже, а берег справа поднимался все выше и все круче. Если вначале пути это был не слишком крутой подъем из земли и слежавшегося песка, поросший колючками и кустарником, то теперь все больше обнаженного камня возвышалось над ними. Назидательно торчали каменные столбы. Скальные стенки теснили их к морю. На душе становилось нехорошо, беспокойно. Мучило предчувствие тупика.
Предчувствие не обмануло. Скалы ушли резко влево, в воду, загородив дорогу. Путники встали. Халеб долго ходил вдоль скал, задирая голову и почесывая затылок. Он думал, он прикидывал, а потом сказал:
– Давайте, что ли, перекусим. Все равно же стоим.
***
Крылатый Змей, хоть и был прожорливой скотиной, но обязанности свои понял и исполнял честно. Стадо, ставшее общественным,